ПОРТРЕТ МАСТЕРА

В подмосковном Переделкине, в домике среди опавшего сада, живёт поэт Виктор БОКОВ. 19 сентября выдающемуся русскому поэту исполнилось 93 года. Слава богу, чувствует себя Виктор Фёдорович бодро: общается с людьми, пишет новые стихи, вспоминает пережитое и в курсе всех сегодняшних событий. Шутит на злобу дня и тут же одаряет экспромтами. Рядом с ним любимая заботливая жена Алевтина, именем которой названа одна из его книг стихов.

Когда существовал единый Советский Союз, в братских республиках вполне официально присваивалось звание Народный поэт (Грузии, Армении, Дагестана, Украины, Башкирии…). И только в РСФСР такого звания не учредили. Оно и правильно: поэзия – сердечный жанр, и лишь сам народ одаряет этим титулом поэта, снискавшего народную любовь. Так вот Виктор Боков – истинно народный поэт.
Это и десятки книг поэзии и прозы, и тысячи выступлений поэта в переполненных залах, и миллионы его почитателей, в праздники и в будни самозабвенно поющих его песни, ставшие поистине народными. Наверное, в каждом доме на русской земле звучат его песни, полные душевного тепла: «На побывку едет молодой моряк…», «Оренбургский пуховый платок», «Я назову тебя зоренькой», «Лён, лён, лён», «Ивушка», «Моторочка», «Ой, завьюжила, запорошила», «В чистом небе», «Снег седины»… Их сотни – волнующих сердца песен. Нет ни одного народного хора в России, который не исполнял бы его лирические песни. Лучшие солисты, лучшие композиторы, балалаечники и гармонисты гордятся причастностью к яркому творчеству Виктора Бокова. Песенная стихия его души имеет вполне ясное природное происхождение. Вот как он сам объясняет свою любовь к этому виду творчества: «…Я рос в русской деревне Язвицы, возле Сергиева Посада. Рос под гармошку, балалайку, под русскую пляску, под русские песни. И песни моей подмосковной деревни несут в себе тот мелодический заряд, который свойствен вообще русским. Прекрасно пела моя мать. Настолько богатые распевы у неё были и голос замечательный – сопрано народное, высокое. Например, бабы запевали, уже распевались, а всё чего-то не хватало, и они говорили моей матери: «Соня, а ты завей, завей вверху». И она завивала вверху, как бы опоясывала мелодию своим красивейшим голосом».
Однажды я его спросил:
– Насколько мне известно, вы, Виктор Фёдорович, приложили руку к рождению популярной телевизионной передачи «Играй, гармонь!».
– Это моя идея. Пришли ко мне талантливые ребята – Геннадий Заволокин с друзьями. Я говорю им: война выбила целую армию гармонистов, огромные потери в этом жанре. Надо гармонь подымать, чтобы ею овладевали молодые. Попробовали, первый вечер сделали в Новосибирске, где жили братья Заволокины. Успех полный. Дело живое – русский народ всегда с гармонью рос, с ней воевали, влюблялись… И это хорошо чувствуется, когда собираются гармонисты в передаче «Играй, гармонь!». Душа поёт, ноги сами ходуном ходят.
Но песенное творчество Виктора Фёдоровича Бокова имеет более глубокие корни. Все, кто имел счастье общаться с ним, знают: есть феномен Бокова! Он в полном слиянии человека с Божьим даром. Редкий, между прочим, случай даже среди талантов. Всё, к чему прикоснётся его внимание, его острый взгляд: встречная улыбка женщины, случайно услышанное слово – всё мгновенно становится в его душе поэзией. 

Я весь на ходу,
И словесные злаки
Во мне прорастают
От встречи с людьми.
Где песня – я в песне,
Где драка – я в драке,
Где руки любовно хрустят –
Я в любви!

Такая распахнутость жизни – не жест, а особенность его поэзии, свойство его характера и души. Любовь к людям, к родному языку, к родной земле – вот истоки его поэзии.
«Моими первыми учителями были отец, мать, крестьянский труд, гармонь и частушки, балалайка детских лет, которую купил мне в Сергиевом Посаде отец, и я всю дорогу, возвращаясь в деревню, сидел на телеге, играл и пел. Не знал я тогда, что стану поэтом, что вся жизнь моя будет посвящена литературе!» – писал поэт о себе.
Пожалуй, мало кто знает, что Виктор Боков в молодые годы исходил пешком дороги центральной России и собрал по деревням и сёлам с живого голоса крестьян около десяти тысяч частушек, прибауток, запевок и народных песен. Он с головой окунулся в родную стихию русской речи и крестьянского многоголосья и проделал работу, равную труду целой экспедиции по этнографии и фольклору. Потом он издал собранные им частушки, и эта книга теперь является библиографической редкостью. Зато все стихи Виктора Бокова пронизаны живым словом народным, озорством прибаутки, самоцветностью речи.
Сейчас, в наше «раскрепощённое» время, один за другим выходят сборники частушек – бесцензурных, якобы народных, но лишь одна из сотен блеснёт настоящей поэзией крестьянской жизни. А в собрании В. Бокова каждая, да-да, именно каждая частушка являет собой истинный народный шедевр. У него на это абсолютный поэтический слух. Вот девушка дарит любимому полотенце и поёт:

Вышивала петушком,
Вышивала уточкой –
Утирайся вечерком,
Утирайся утречком.
Я не буду больше
Тосковать по Кольше –
Я буду по Ваньше,
Кого любила раньше!

Виктор Фёдорович Боков, будучи ещё совсем молодым поэтом, в довоенные тридцатые годы обратил на себя внимание трёх крупнейших мастеров русской литературы, заметивших его самобытный талант. Вот на фотографии он, четырнадцатилетний паренёк из подмосковной деревни Язвицы, что неподалёку от Троице-Сергиевой лавры, стоит рядом с Михаилом Пришвиным, который первым разглядел поэтический талант Виктора Бокова.
А с писателем Андреем Платоновым молодой поэт буквально сдружился, несмотря на большую разницу в возрасте. Однажды Виктор Фёдорович рассказал мне об одной из их встреч: «Как-то мы с Андреем Платоновичем проговорили всю ночь. Утром Мария Александровна, его жена, увидев нас всё так же беседующих, раздражительно выпалила:
– Сколько можно разговаривать с этим мальчишкой?!
– Мария, – ответил Платонов жене ровным голосом, – с Виктором я могу говорить до полного обветшания!
Чувствуете его фразу? Жена немного справилась с собой, а Андрей Платонович успокоил меня: «Не переживай, всё будет нормально».
На книге русских сказок «Волшебное кольцо», пересказанных Андреем Платоновым, стоит его автограф: «Виктору Бокову – с любовью к большому поэту. А. Платонов. 6 окт. 1950». И это посвящение родилось тогда, когда у Бокова не вышло ещё ни одной книги стихов!
А чего стоит автограф Бориса Пастернака: «Виктору Бокову, любимцу моему, горячему живому поэту в непрестанном действии, завидном, счастливом. 19 августа 1953 года. Переделкино». Или ещё один: «Меня всегда радует ясно выступающая очевидность Вашего дарования. Причём Ваш талант именно того рода, какой, по ежедневным уверениям кругом, сейчас так требуется. Если Вы не преуспеваете, то наверно только потому, что у нас подлинности предпочитают подделку. Желаю Вам счастья – Б. Пастернак. 28 ноября 55 г. Переделкино».
Позднее Борис Пастернак обратился с письмом в издательство «Советский писатель», в котором просил издать первую книгу стихов Виктора Бокова, пожертвовав бумагу, выделенную типографии на издание его собственных стихов. Этот вопрос правление Союза писателей СССР обсуждало на своём заседании, как написано в книге воспоминаний Николая Старшинова «Что было, то было…».
Народный язык поэзии у Бокова в крови, поэтому первая же книга его стихов «Яр-хмель», изданная в конце 50-х годов, поразила всех многозвонностью и самобытностью поэтического языка Виктора Бокова. Со времени Есенина и Клюева не звучало так первозданно слово от имени русской природы и души. Это было откровением даже для признанных мастеров поэзии, знавших его стихи ещё не изданными.
Михаил Исаковский после первой же книги стихов Виктора Бокова приветствовал его как равного себе: «В.Ф. Бокову – замечательному русскому советскому поэту. 27.06.64».
Впрочем, уже тогда за плечами у Виктора Бокова был большой груз пережитого: учёба в Загорском педтехникуме, трудные тридцатые годы, война, сталинская тюрьма, куда попал по наговору в 1942 году (позже он напишет об этом, о судьбе своей и народа, книгу невероятной поэтической силы «Железная ива»), затем бездомное существование человека, вышедшего на волю после лагеря… 

Ах, молодость! Сибирь с бушлатом,
Меня ты часто крыла матом,
Но и жалела, Бог с тобой!
Скажи, целы ли наши вышки,
И все ли на свободу вышли,
И все ль вернулися домой?!

«Судьба моя была нелёгкой, – напишет он позже. – Утверждать жизнь, а это в поэзии, на мой взгляд, главное, приходилось преодолением бед и невзгод. Я не пал. Я не жаловался… Мужество, жизнеутверждение, надежду, радость, веру в лучшее – вот что должен нести поэт. Это моя программа».
И он всем своим творчеством подтверждает преданность поэтическому завету. Его строки – как глоток свежего воздуха: перечитайте «Яр-хмель», «Заструги», «Весна Викторовна», «Ветер в ладонях», «Алевтина», «Лик любви»…

Мать-мачеха цветёт
на жёлтых глинах.
По первости мне глаз не отвести.
Скажите мне, а вы могли бы
На скудных почвах солнечно цвести?

Разящая неприхотливость,
Бесстрашье жертвовать собой!
Мне море мило в час отлива,
И всё же я люблю прибой.

Глядя на Виктора Фёдоровича Бокова, всегда улыбчивого, открытого всем человека, превращающего в поэзию всё, к чему ни прикоснётся, понимаешь подвиг его жизни. И недаром большой том избранных стихов и песен поэта, недавно вышедший в свет, называется «Жизнь – радость моя».
А скольких молодых поэтов он привёл в литературу: Лариса Васильева, Борис Примеров, Александр Бобров, Василий Казанцев, Нина Краснова, Аршак Тер-Маркарьян, Надежда Мирошниченко… Я и сам безмерно благодарен своему учителю Виктору Бокову и за первую публикацию в «Дне Поэзии – 1962», и за рекомендацию в Союз писателей, и за многочисленные поэтические выступления рядом с ним – на Дону, в Карелии, на Урале, на его родине в Язвицах…
Права Лариса Васильева в своей статье о Бокове: «Невозможно учиться у него мастерству – его мастерство применимо лишь к его индивидуальности. И всё же Боков – учитель для многих. В чём тут дело? Да просто он – сама поэзия. Быть рядом с ним и не оказаться охваченным поэтическим пламенем – нельзя. Сама испытала, и другие поэты говорили, что, побывав с Боковым, поговорив, даже помолчав с ним, начинаешь писать как одержимый, что-то с тобой происходит необычайное, ты начинаешь видеть поэзию во всём и наполняться ею».
Да, много претерпел он в жизни: был на краю гибели в сталинских лагерях, жил ссыльным и замалчиваемым, – но щедрая душа, исконно русская, всё вынесла, не ожесточилась. Всегда его поэзия была подобна лесу, пронизанному солнцем, где водятся чудеса и бьют живительные родники надежды. «Весной пробуждаются не только наш сад, природа в Переделкине, но и моя душа. Выхожу утром – солнце улыбается, птицы свищут, ручьи поют – и хмури как не бывало. В трудное время живём, но ведь природа радует глаз и учит жить – не сдаваться», – говорит поэт Виктор Боков.
Точно такое же ощущение возникает и у читателей от живой и яркой встречи с поэзией Виктора Бокова. Настоящая поэзия, словно весна, призвана пробуждать в душах людей жизнетворные силы. Вот и в наше трудное время поэт находит в стихах ту нравственную непреходящую опору, которая сегодня так необходима каждому из нас. 

Владимир ДАГУРОВ

Виктор БОКОВ

***

Как пряно пахнет полдень у кювета,
В луга меня дорога увела.
Какое замечательное лето,
Какая щедрость красок и тепла.

За молодым сосновым перелеском
Кузнечиков сплошные веера
Взрываются с сухим и звонким треском,
Когда нога вступает в клевера.

Я называю травы поимённо –
Вот мятлик, вот лисичка, вот пырей.
Не потому ли все они влюблённо
Меня зовут: – Иди! Иди скорей!

Тут для тебя горошек лиловатый,
Как кружевница, вяжет кружева.
Иду, счастливый и невиноватый,
А счастье в том, что мать ещё жива!

Исток мой главный и родник звенящий,
Я чище и целебней не найду.
И если, как поэт, я настоящий,
То только потому, что мать люблю.

Она мне родина, ручьи и водопады,
Она мне радость и печаль полей.
И все свои заслуги и награды
Я не себе присваиваю – ей!

***

Лето-мята, лето-лён.
Я-то, я-то, я влюблён!
В это поле и межу,
Где по клеверу хожу.В эти сосны и кряжи,
В даль, в дороги, в гаражи,
В фонари, в подземный гул,
В широту рязанских скул.
В звонкий голос топоров,
В сытый рёв степных коров,
Лето-мята, лето-лён,
Я-то, я-то, я влюблён! 

Чудо

Жизнь – ужасная штука,
Если о ней помыслить.
То захотят повесить,
То захотят повысить,
То тебя в генералы,
То тебя в рядовые,
То тебе гонорары,
То тебе чаевые.
То тебя в Гамбург и Дрезден,
То тебя, наоборот,
Сунут в какую-то бездну,
К жабам полесских болот.
И всё-таки: жизнь – это чудо,
А чуда не запретишь!
Да здравствует амплитуда –
То падаешь, то летишь! 

***

Мои стихи не сочиняются,
Суть в том, что их душа поёт.
Они во мне всегда рождаются,
Их кто-то свыше подаёт.

Проснусь – строка на подоконнике,
Подвижная, как воробей.
Спешит ко мне: – Давай знакомиться,
Возьми меня или убей!

Порхает строчка над крапивою,
Клянётся: – Я готова в бой!
Желание неукротимое
Тебе служить и быть с тобой.

В глухой ночи сверкнёт созвучие,
Прибавит бодрости такой,
Что вдохновение везучее
Похитит сон, возьмёт покой!

Троица

Россию увидел я до горизонта,
Я в небо упёрся, как в синий фасад.
Послушай, какой удивительный звон-то!
Да это же Сергиевский Посад!

Да это же Троица наша святая,
Все знают о ней, ты кого ни спроси.
Я крылья себе приобрёл и летаю
Над славной обителью Древней Руси.

Я в детстве увидел родной уголочек,
По Троице шёл я, держась за отца.
В соборы влюбился я без проволочек,
Всё это пребудет со мной до конца.

А звон разливается, тихо объемля
Далёкие дали, родные поля.
Как мать, я люблю свою русскую землю,
Да это же, господи, воля твоя!

А вот она, лавра, а вот колокольня,
А вот она, кладка излюбленных стен.
Стоят они царственно, мудро, достойно,
Я их не сравню никогда и ни с кем!

***

В России цветы называют
Иванами, Марьями.
Скопление сосен в России
зовётся – боры.
Как нежно берёзы качаются
в зареве,
И сказочно катятся санки
с горы.
В России в садах
наливается соком антоновка,
Темнеет от мудрости вещей
в полях конопель.
Я после твоих поцелуев
не в силах опомниться,
Во мне ещё стонет
твоя голубая метель.
Россия! Я рад, что ты
выглядишь молодо,
Прильнули к садам и дворцы,
и дома.
Краса городов
у тебя называется Вологда,
А где-то поблизости
светит сестра Кострома.
Россия! Тебе не увянуть
от старости,
Пленительно нежен твой луг
и твой первый прокос.
Мужские рубахи распахнуты
яростно,
А белые женские платья,
как ландыши в купах берёз.
Россия! Мне речь твоя
слышится всюду,
Она, как колёсная песня
дорог.
В России не место словесному блуду,
От этого Пушкин тебя уберёг!

А.П. Ткачёв, С.П. Ткачёв. Колокола России