ЛИТОБЪЕДИНЕНИЯ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ КЛИН

Нашему литературному объединению «Творчество» тридцать лет. Возникло оно вначале как городской Клуб любителей поэзии. Но не на пустом месте возникло! Тогда, мы считаем, была продолжена традиция, идущая с 1920-х годов, когда клинских поэтов и прозаиков объединяла редакция уездной газеты «Серп и молот». Тогда члены «литературно-художественного уголка» подготовили специальное приложение к газете, которое впервые было опубликовано 11 апреля 1926 года. К нынешнему юбилею был издан литературный сборник «Поэтическая мозаика Клина», помощь ему оказала депутат Московской областной Думы Любовь Кривцова. Хотя у нас основу ЛИТО составляют ветераны, мы с особым вниманием относимся к творчеству юных. В течение трёх лет в нашем городе проходит конкурс детской и юношеской поэзии «Хрустальная бабочка». И дети, и взрослые члены ЛИТО включились в новый проект «Сказки о клинской земле», организованный Центральной детской библиотекой имени А. Гайдара. В результате увидели свет книги «Сказки о клинской земле» и «Журавлиный клин».
Руководитель ЛИТО «Творчество» Виктор СТАРЫХ

Виктор СТАРЫХ

В день своего 65-летия Алексей Иванович заявил сыновьям: «Всё, ребятушки, баста! Увольняюсь на покой». Жена подумала, что это шутка, очередная блажь, но вскоре, приняв на хранение трудовую книжку мужа, надолго обиделась.
На дачном вольном воздухе да в лесах быстро пролетели для Алексея Ивановича, мужчины ещё крепкого и нехворого, летние и осенние месяцы. В начале зимы он заболел, несколько недель просидел дома. Лечил себя мёдом и травами, сходил в городскую баню, да не по нраву оказалась её суета, стал он привередлив, без дела захандрил и не находил себе места. Всё чаще Алексею Смирнову вспоминались мать, отец, вся их поломанная жизнь, детские игры на речке. Работа на сенокосах, зимние катания с гор и… баня.
Поселковая баня стояла тогда у речки перед въездом на мост. Она была невелика, черна, зимой обрастала инеем и льдом. В предбаннике – лавки, на срубе – деревянные крючья для белья и одежды. Тяжёлая распаренная дверь вела в небольшой зал. По всей его левой и дальней стороне были прибиты широкие доски для сидения. Справа добрую половину помещения занимали две огромные, сужающиеся кверху бочки. Одна наполнялась горячей водой, другая – ледяной. За бочками высокие ступени поднимались к пологу для парильщиков.
В студёные зимние вечера желающих погреться набивалась полная баня. Кто-нибудь из старожилов забрасывает мелкими порциями кипяток из ковшичка на раскалённые малиновые валуны в печи. Жаркая волна опускается с потолка на головы, спины народа православного. Мелькают берёзовые веники, охают, стонут от удовольствия мужики да парни. «Наддай ещё!» – требовали ярые парильщики и, не выдержав жары, выскакивали на мороз и катались в клубах пара на высоком пуховом снегу. Следом вылетала и ребятня поглазеть…
А потом – война, погиб отец, надорвала последнее здоровье мать, на долгие годы призвали в армию старшего брата… Не дали пропасть Алёшке Смирнову ремеслуха да завод. Срочную службу проходил в Клину, здесь женился и бросил якорь. Плотничал и чем только ни занимался. До слёз доводил себя этими воспоминаниями Алексей Иванович, потерял сон и покой.
– Да не рви ты душу себе и людям. Сходи в церковь. Помяни родителей, – посоветовала жена. – Да займись чем-нибудь, сооруди хоть свою баню на участке. И живи там. Пользы от тебя никакой.
Так и нашёл для себя новое дело Алексей Иванович. Сыновья помогли купить сруб, разработал он особой конструкции печь-каменку и стал пропадать на своих сотках дотемна. Ряд за рядом укладывал он брёвна сруба, ладил потолок, рубил крышу, примечая, насколько разнообразен и раним окружающий его мир. Подкармливал воробьёв и синичек, брошенных дачниками кошек и собак, любовался залетевшими к нему снегирями. День за днём обустраивался и храм в душе Алексея Ивановича. Желанный покой и тихая радость установились в нём. В начале марта он начал запасать дрова и воду. Ежедневно протапливал печурку и подолгу просиживал у огня. Хорошо ему было, не тревожно.
И вот настал праздничный день открытия бани. Мужики от души истязали себя вениками. И пока они парились, супруга Алексея Ивановича накрыла стол. В полдень все домочадцы угнездились за самоваром. С той поры в семье Алексея Ивановича вновь поселились лад и любовь.