СЕЛЬСКАЯ ШКОЛА: ПИСЬМА ИЗ ПРОВИНЦИИ

В последние годы с карты нашей страны исчезло более 17 тысяч деревень, около 6 тысяч сельских школ. И тревожная тенденция продолжает сохраняться. В нынешнем учебном году, например, только в Оренбургской области закрылись 53 сельские школы. С одной стороны, если учеников меньше, чем учителей, учебное заведение оказывается гирей на бюджете района. С другой, лишение посёлка единственного культурного центра автоматически означает отъезд всех молодых семей с детьми. Что же делать? Как выжить сельской школе? Быть ей или не быть?

Я далёк от мысли, что уничтожение сельских школ является сознательной государственной политикой. Нет, уничтожает их политика экономическая.
Не далее как в прошлом году господин министр Фурсенко утверждал, что у нас нет нормативного финансирования школ. Похоже, глава образовательного ведомства плохо владеет ситуацией. Вологодская область и многие другие субъекты, в которых дотационных районов большинство, норматив на хозяйственную деятельность установили ещё в 2005 году – чуть менее пяти тысяч рублей на обучающегося. Это гораздо больше, чем ранее, но достаточно ли?
Хозяйственный бюджет нашей, например, школы составляет около
300 тысяч рублей. На дрова (они дешевле угля) уходит 100 тысяч рублей, на оплату электроэнергии – 60 тысяч. Подвоз учащихся, содержание и ремонт автобуса «съедают» ещё 100 тысяч. Вводя программу «Школьный автобус», как говорится, «забыли про овраги, а по ним ходить…». Школа-то у нас уникальная: почти 70% детей нуждаются в подвозе, а в автобусе КАВЗ – 20 мест. Ещё и ГСМ для него надо привезти за 40 км, поскольку ближе заправки нет. Да и дороги... Яма на колдобине с болотом вперемешку.
В результате в бюджете остаётся 40 тысяч. Куда же расходуются эти «шальные» деньги? Достаточно перечисления только части статей расходов: командировки и курсовая подготовка педагогов, налоги, услуги связи, водоснабжение, содержание зданий, ремонт ПК и оргтехники, приобретение методических пособий, бланков аттестатов, грамот, подписка на периодику, расходы на хозяйственные нужды (от кнопок, лампочек и бумаги до спецодежды) и т.д. и т.п.
На обновление учебной мебели, закупку наглядных пособий, приборов, реактивов и прочего по норме заложено 15 тысяч рублей (250 рублей на ученика в год). Загляните в каталоги, зайдите в специализированные магазины... Лет за десять, пожалуй, можно оборудовать кабинет физики.
Борьба за выживание иной раз просто лишает сил. А самое главное – света в конце тоннеля-то не видно. Вот, например, рекламируемый на все лады «прожект» – конкурс проектов развития школ. Школы представляют свои программы, и лучшие из них получают миллион. Здорово? Здорово! Только многим сельским школам, прежде чем развиваться, надо полы да крышу отремонтировать. Наша, например, построена ещё в 1932 году, а приспособленное под спортзал здание ещё раньше – в 1920-м! Дадут ли миллион под «бизнес-план», составленный на основе сметы капитального ремонта? Позволят ли закупить на него оборудование для кабинета химии, к примеру, зная, что его элементарно некуда будет поставить? Да ни за что! Выходит, такие сельские (да отчасти и городские) школы неконкурентоспособны. Их что, закрыть, а население «распустить»? А если уехать невозможно из-за «государевой службы», как, например, большинству родителей наших учеников? Они работают в федеральном государственном учреждении, где исполняется уголовное наказание в виде пожизненного лишения свободы. Или государству их служба не нужна?
По мнению господина министра, одна из главных проблем сельских школ – кадры, и вызвана она тем, что сельские учителя не хотят уступать место молодым и перспективным выпускникам педагогических вузов. Да милости просим – в районе дефицит преподавателей математики, информатики, географии, биологии, физики, иностранного языка. Мне кажется, речь следовало бы вести не о том, что сельские учителя «не дают дороги молодым», а о том, что молодые выбирают совсем другие пути. И тогда возникает закономерный вопрос к самому господину министру: почему государство столь легко расстаётся с деньгами, затраченными на обучение в педагогических вузах? Не следует ли ему, как рачительному буржуа, определить выпускникам место работы там, где это более всего необходимо государству? В школе. Не хочешь стоять у доски – верни деньги, затраченные на твоё обучение. С процентами, с неустойкой за не полученную государством прибыль.
Что же касается уровня квалификации сельских учителей – второго «камня», брошенного министром в нашу сторону, – так надобно заметить, что даже в «медвежьих углах» есть школы, ежегодно (!) выпускающие золотых и серебряных медалистов, и качество предоставляемого образования подтверждено результатами ЕГЭ и вступительных экзаменов в вузы. И в этом нет ничего удивительного. Именно в малокомплектных школах и классах на деле, а не на бумаге реализуется личностный подход к образованию.
Несомненно, тенденция к снижению уровня квалификации педагогов существует. Но как я, директор школы, могу её остановить? Ежегодно четыре-пять педагогов должны проходить переподготовку на курсах повышения квалификации, а оплатить командировочные расходы я могу только двум-трём… Зарплата молодого специалиста с высшим образованием ниже официального прожиточного минимума – три тысячи рублей (с учётом надбавки за работу на селе). Прекратилось поступление бесплатных учебников. Хочешь учиться, хочешь учить – плати. За всё плати. И чем же государство пытается «завлечь» педагогов, как собирается поднимать уровень их квалификации, престиж профессии? Премией в 100 тысяч рублей? Так ведь её получат единицы из десятков тысяч. Возможностью продемонстрировать не столько педагогическое, сколько сценическое мастерство в шоу, в которое превратился конкурс «Учитель года»? По большому счёту это та же «Фабрика звёзд».
Говорят: «Зарабатывайте деньги!» Нынче школу и законодательство, и чиновники рассматривают наравне с другими коммерческими организациями, требуют развиваться и улучшать «показатели». Мы согласны, только за счёт чего? Для того чтобы оказывать платные образовательные услуги, производить какую-либо товарную продукцию (это вполне возможно: тут вам и учёба, и социализация учащихся), надо как минимум иметь соответствующую материальную базу. А её нет уже лет десять, советские ресурсы исчерпаны до дна. Во-вторых, надо, чтобы рядом были платёжеспособные потребители. Везти овощи со школьного участка на продажу за 40–70 км? Так лучше их дети в школьной столовой съедят, больше пользы будет.
Нельзя к социальной сфере подходить с той же меркой, что и к производству, к бизнесу. Конституция гарантирует право каждого на образование, хотя бы на основное общее, так не обязанность ли государства обеспечить равенство всех детей без исключения в осуществлении этого права? В чём вина жителей сёл и малых городов? В том, что по воле судеб оказались в «неперспективном» захолустье?
Наверное, мой отклик на полемику о судьбе сельской школы («Крест на деревне?», «ЛГ»,
№14) получился слишком эмоциональным. Мы вроде бы и привыкли к несправедливым высказываниям уважаемого господина министра. И прощаем – работать надо, сеять «разумное, доброе, вечное». Сохраняя «здоровый консерватизм». Но... наболело.
Сейчас, впрочем, уже другая мысль более занимает: вот нынче Интернет ставить грозятся, а не нагрянет ли проверка? Нам же, как и коллеге А. Поносову, компьютеры по президентской программе идут без документов на программное обеспечение, через департамент образования области. Не подстава ли? Да ещё гложет опаска: а не рухнет ли у меня потолок в спортзале, да не начнут ли дети, как всегда, по осени простывать в холодном туалете?
Ставший привычным пейзаж за окном – развалины так и недостроенной с 1989 года «новой» школы – оптимизма не прибавляет. По этому памятнику эпохи реформ мы с детьми изучаем историю и экономику современной России. 

Владимир ПОПОВ, директор Бубровской средней школы, ВОЛОГОДСКАЯ ОБЛАСТЬ