ВЕРНИСАЖ

Камерная, если не сказать скромная, выставка 33 работ Василия Лактионова, собранная усилиями семьи и учеников, проходит в режиме ограниченной функциональности: на маленькой улочке окраины Москвы и даже не в выставочном пространстве… Но высочайший профессиональный уровень этого замечательного русского художника достоин внимания крупных галерей и как минимум юбилейной персональной выставки в одном из центральных залов столицы. Редакции «Литературной газеты» мастер дорог прежде всего тем, что именно его руке принадлежит графическое лицо нашего издания – 42 года назад, в 1966-м, когда издание набирало объём с четырёх полос до 16, Лактионов на посту главного художника разработал новые макет, шрифты и знаменитый логотип «Литературки».

Его имя почитаемо выпускниками Строгановки, московских полиграфического и текстильного институтов, полиграфического техникума, где Василий Фёдорович преподавал то, что считал необходимым оставить после себя, – осмысление визуального с позиций научного анализа. Лактионов не терпел словосочетания «изобразительное искусство», заменив его для себя и учеников понятием «зрительно-мыслительный процесс», когда в картине зрителю даётся импульс к её постижению, а для этого художник должен вложить в канву своей работы потенциал развития – что было «до» и что будет «после»? По его мнению, это самое интересное и самое важное и касается как отдельной картины, так и художественного движения в целом. Исследования Лактионова направлены на систематизацию опыта искусства ХХ века в его связи с прошлым и будущим, и эта система не может быть завершённой, поскольку не может быть закончено само искусство. В преподавании его теория строилась на формообразующей методике, а практика – на химико-физическом освоении материалов. В силу того, что Лактионов был в первую очередь практикующим художником и только потом – педагогом, его авторские открытия так и остались в секрете. Поэтому лишь художническое наследие демонстрирует возможности изобретённого им уникального лака и красок для одновременной печати многоцветного офорта или введение в смешанную технику золота и серебра.

Многослойная перспектива определяет в живописных и графических работах Лактионова каждый этап продвижения взгляда вглубь полотна: мелкие колючие штрихи, испещрившие поверхность, мешают ясно видеть изображение, и глаз, постепенно увлекаясь этим продиранием, не спеша, осторожно, не суетно погружается в пространство, оставляя позади сдерживающее его расстояние, проходит внутрь и, наконец, осваивается с тамошней жизнью… Он пишет как будто изнутри, укрываясь от внешнего мира тем хаосом штрихов. В этой технике, по-новому отражающей воздушную перспективу, исполнены многочисленные лирические пейзажи – будь то экспрессия бушующих цветом Испании и Крыма, монохромный Кавказ, аскетски-грустные Суздаль и Владимир, горделиво-отрешённый Петербург или взбалмошно-самодостаточная Москва. Всякий раз мы видим неповторимый характер места, и подобный психологизм в творческом подходе принципиален как профессиональное требование – дистанцированное равнодушие художнику явно чуждо.

Свидетельством тому – и эпические произведения, выполненные во второй половине 1970-х годов, – полиптих «Поэма Революции» и посвящённый Великой Отечественной войне «Реквием». Глядя на эти работы, нельзя и помыслить, что художник выполняет обязательный в те времена госзаказ – настолько искренно и свободно здесь его искусство. И если жестокая эпоха безразлична к чувствам, но внимательна к идеям, то Лактионов вызывает сочувствие к самим идеям! Сколь определённо далёк художник от соцреализма, столь глубок в своих смелых поисках, которые не ограничиваются чисто ремесленническими вопросами «колорита, рисунка и композиции». В комбинации линий, пространстве цвета и фактуры, технических приёмах, смысловых наполнениях мастером последовательно решается эстетическая проблема единства формы и содержания – тот самый «зрительно-мыслительный процесс». К Лактионову такое видение своего художнического пути пришло ещё в студенчестве: в течение четырёх учебных лет (1962–1965 гг.) он готовит диплом в 400 графических листов – масштабнейший цикл иллюстраций к «Божественной комедии» Данте. Мы видим ритмически организованный космос мироздания, его геометрическую структуру, где абстракции наслаиваются друг на друга, и сквозь них, в сумраке, человек, свой путь «пройдя до половины», в истоках Ренессанса начинает обретать значение.

Только осознавая ценность своего дела, можно проецировать творческий посыл на экран философии с искренней уверенностью, что он не пропадёт даром.

Арина АБРОСИМОВА