НРАВЫ
Жан МИНДУБАЕВ, собкор «ЛГ», Республика Татарстан
Минувшим летом на хуторе Вязки, где занимаются огородничеством взрослые сыновья уже весьма пожилых крестьян и где подержанный вездеход «УАЗ» считается желанным приобретением, случился некий переполох. Случился он потому, что вдруг подкатили к неказистым огородным заборчикам два шикарных автомобиля «Ниссан-камри», каждый стоимостью под миллион рублей. И вылезли из них не какие-то олигархи или их детки – а вполне знакомые скромным хуторянам парни-племянники одной из огородниц. Народ ахнул:
– В лотерею, что ли, тачки выиграли?!
Парни (одному девятнадцать, другому двадцать один, оба работают на маршрутках, где зарплаты не превышают пятнадцати тысяч в месяц) горделиво ответили:
– Кредит взяли!
– А что так размахнулись-то? На таких крутых тачках только олигархи катаются….
– А мы чё, не люди? Они ездят – а нам нельзя?!
Родители юных владельцев шикарных авто грустно молчали. А что было говорить? Парни живут на съёмной хате, зарплат едва хватает на еду и шмотки… Значит, в банковской кабале надолго. Значит, будут сидеть на родительских шеях до пенсии…
А соблазн разума лишил.
Ещё сюжет. В селе Услон близ Казани заприметил я одну новостройку. Вокруг старой крестьянской избы высились краснокирпичные стены, уже подведённые под крышу. Сперва был вырыт громадный котлован, затем полезли вверх кирпичные стены. Человек строил себе жильё. Всё вроде бы нормально – сейчас по Руси, несмотря на бедность, строятся многие. Экономят как могут, ужимаются – но жильё строят. Но тут было иное. Привораживало взгляд строение с громадными вычурными фронтонами; с какой-то нелепой колоннадой – и прочими прибамбасами. «Купил новый русский крестьянское подворье – и выпендривается», – подумалось мне.
Но я ошибался. Строился не вор в законе, не чиновник-казнокрад – а местный житель Егор Тараканов (фамилия настоящая). Когда-то шоферил в местном потребсоюзе, потом устроился в городе, в спецавтохозяйстве, – возить мусор (а село Услон от Казани близенько). И, конечно, повадился с городской свалки что-нибудь да притащить…
С этого началось. Затем глава семьи определил «на сортировку» жену, дочь, сына. Металл, картон, деревянная тара – всё отбиралось и сдавалось на пункты приёма. В конце концов Егор сколотил бригаду сортировщиков из бомжей – и дело было поставлено всерьёз.
Отсюда – первичный капитал, который постоянно и скаредно умножался: Тараканов на себя и близких почти не тратился – копил.
– Мы хмыкали: ходят в обносках, едят с огорода: огурцы, картошка… А затеял строить дворец… Свихнулся, что ли? – пожимают плечами односельчане Тараканова.
Но Егор не свихнулся. Он подражал. Тем казанским денежным мешкам, которые уже половину села застроили коттеджами. И Егора «будто прорвало». Он решил: построю такое, что ахнете! И стал возводить аляповатый дворец.
Стройка длится уже пятый год. Тем временем семья живёт в строительном вагончике. Дети бросили школу, заняты огородом, скотиной. Вкалывают, вкалывают, вкалывают… ради чего? Построить хоромы, которые будет непосильно обогревать? И в которых, возможно, самому хозяину уже и не доведётся пожить – и стройке конца не видно, и здоровье стало пошаливать…
Всю неудержимую силу соблазна ярче всего обозначил (на мой взгляд) Борис Пастернак словосочетанием «жар соблазна». Поэт имел в виду, естественно, соблазн любовный, чувственный. Приведённые ситуации демонстрируют соблазн иного рода, ибо являются влечением сугубо материально-меркантильным. Да и не слово «жар» тут к месту, а «жор».
Суть этого термина, думаю, объяснять не надо…
Так вот, жор соблазна. Мне кажется, что в последние годы он крепнет не по дням, а по часам, оттесняя (расталкивая, раскидывая, опрокидывая) прочие человеческие чувства.
Попрание здравого смысла. Смещение жизненных ценностей… Неутолимый, всепобеждающий, всеотрицающий жор. Часто заменяющий такие извечные человеческие ценности, как дружба, любовь, познание мира, приобщение к природе – да мало ли чего теряем мы в погоне за обретением чисто материальных благ – и только!
Увы! Такое «состояние души» постепенно заполоняет всё наше бытие. Здоровая, разумная повседневная жизнь заменяется погоней за… как бы это поточнее выразиться? – за внешними проявлениями «шикарной жизни». Или – если проще – погоней за мишурой бытия. Обретение всё новых и новых «аксессуаров состоятельности», неуёмное желание быть не хуже людей подавляет все прочие потребности.
«Подружка побывала на Канарах – а я нет!» И – страдания, ревность. «Кольке «десятку» купили – а вы мне на «шестёрку» разорились!» И семейный скандал, конфликт отцов и детей. «У Наташки шуба из шиншиллы? Спать не буду – а куплю покруче!» И – не спит несчастная, на трёх работах себя изводит – но шубу достанет! Или болезнь наживёт…
Мне кажется, что жор соблазна в последние годы крепнет не по дням, а по часам, оттесняя все нормальные человеческие качества. Этот «жор» затягивает, лишает покоя, ведёт к неврозам…
Я, право, не знаю, чем объяснить этот нарастающий жор соблазна. Может, тем, что жили бедновато (да и сейчас не в достатке) – и разум затмевает притягательность к сладкой жизни? (Хотя один мой собеседник на сей счёт выразился так: «Живём не хуже, а глупее».) Или это форма социального самоутверждения: нечем похвастаться, Бог не дал ни таланта, ни трудолюбия, так возьму хоть пылью в глаза? Своеобразный бунт нищеты. А может, реклама или кинокадры сильно возбуждают неустойчивый национальный менталитет? Или общая незрелость мешает спокойно существовать в мире, полном соблазнов? Не знаю. Когда вижу обилие золота на плохо вымытых пальцах и шее, я просто впадаю в недоумение.
Помню, в семидесятые годы прошлого века, когда жизнь пошла более или менее сносно, появилось выражение «испытание достатком». Сейчас можно сказать так: испытание «соблазнами». Возможности удовлетворить разные потребности явно возрастают; телеэкраны каждодневно демонстрируют блеск бытия избранных. Ах, как хочется хотя бы внешне быть на них похожими! Где уж тут до продиктованного разумом самоограничения! «Красивше, ярче, богаче» – вот общая устремлённость. «Из грязи да в князи» – не про это ли сказано?
Мишура, позолота, видимость благополучия, стремление не быть, а казаться постепенно заполняют все сферы нашего бытия. Простота, естественность, разумность уступают место припудренности, пустопорожней многозначительности, хлестаковщине. И ведь вот какой парадокс: в странах, где благосостояние граждан действительно высокое, такой погони за мишурой не наблюдается. Вот, скажем, в той же Америке на вполне достойной свадьбе могут потчевать гостей из одноразовой посуды: удобно. И никого это не шокирует. А попробуйте у нас? Позора не оберётесь, уничижительных оценок, пересудов. Нам хрусталь подавай, хотя бы и плохо вымытый.
И ведь это не только на бытовом уровне. Со стремлением выглядеть многозначительнее и презентабельнее сталкиваешься постоянно. На всех телеканалах мельтешат дурацкие передачи, где «дамы и господа» выигрывают миллионы; на каких-то шикарных «островах выживания» герои попсы дурачат зрителя мнимыми трудностями и страданиями – и тоже получают миллионы. Кружит головы юных бесконечный показ заманчивой ночной жизни столицы…
И это – на фоне того, что в реальной российской действительности, особенно среди молодёжи, нарастает нежелание заниматься каждодневной, рутинной, вековечной – но необходимой работой. Скажем, быть врачом, растить сады, пахать землю, разводить леса, строить уютные города, изучать жизнь животных. В частности, и потому, что демонстрируется и утверждается не культ нормальной жизни, а жизни непременно «красивой», гламурной и беззаботной. С полным набором соответствующих аксессуаров…
Мне кажется, в нашей стране произошло то, что в советское время (в годах семидесятых прошлого века) определялось словами: «Не выдержали испытания достатком». Ещё тогда психологи и социологи подметили: даже первые ростки личностного благосостояния российских граждан породили всплеск зависти и стяжательства.
А ныне, при тошнотворной бессовестности нашего неокапитализма? Давайте посмотрим правде в глаза: российское общество стало просто катастрофически дичать.
Как урезонить безудержный вирус стяжательства, как подняться выше оголтелого меркантилизма, как избавляться от ощущения, что только «золотой телец» сможет сделать тебя счастливым, – вот головоломка, свалившаяся на нас вместе с атрибутами свободного рынка и оголтелого неокапитализма…
Эти – возможно, наивные – размышления я хочу завершить рассказом о судьбе старой ветлы возле деревенского пруда моего детства. Росла она не одно десятилетие, крепка и осаниста.
Но однажды прошумела над прудом средней силы непогода. И увидели мы наутро вроде бы несокрушимую ветлу поверженной. Завалившись в пруд, являла она зрелище печальное.
– Дупло виновато, – определил причину крушения ветлы колхозный кузнец. – Съело оно ветлу напрочь…
То дупло нам, пацанам, было хорошо известно. По нашей дурости оно и возникло: мы разводили костры под тем деревом, ковыряли его всячески… Потому что никто не объяснил нам, что этого делать не стоит.
А народную мудрость, которая гласит: «С гнилым дуплом дерево не стоит», мы ещё не ведали…
Код для вставки в блог или livejournal.com:
Минувшим летом на хуторе Вязки, где занимаются огородничеством взрослые сыновья уже весьма пожилых крестьян и где подержанный вездеход «УАЗ» считается желанным приобретением, случился некий переполох.
|
Навязывание национальных языков в республиках РФ нередко нарушает права русских, полагает Наталья ХОЛМОГОРОВА.
8 сентября Борису РЫЖЕМУ исполнилось бы 45 лет... О внутреннем мире поэта размышляет Александр БАЛТИН.
Об уникальном международном фестивале в Сибири рассказывает Юрий ТАТАРЕНКО.
Кто не знает ЛЕСИНА? Женю знают все. Редактор, поэт, хулиган с новыми стихами на сайте «ЛГ».
В стихах Михаила ОКУНЯ не просто ностальгия по юности – скорее это возвышенная печаль.
Излюбленный прием Алексея ОСТУДИНА – каламбур. Но при этом он еще и тонкий лирик.
Александр БАЛТИН размышляет о недавно ушедшем поэте.
Марина ГЕРАСИМОВА и АНТОН ХРУЛЕВ рассказывают о поэтическом сборнике «Подворье».
О романе Александра ПРОХАНОВА «Гость» размышляет Галина ПАНКРАТОВА.
Сергей БАБУРИН возмущен антирусской и антиболгарской провокацией.
Митрополит Калужский и Боровский КЛИМЕНТ подробно рассказывает о 10-м сезоне Патриаршей литературной премии.
О суровости приговоров участникам недавних московских протестов размышляет Николай ТРОИЦКИЙ.
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться