ЗЕРКАЛО ДЛЯ ЭЛИТЫ

В ближайших номерах мы предполагаем подвести итог нашей дискуссии, вызвавшей большой интерес читателей. Зачинатель дискуссии Валерий Соловей постарается свести воедино идеи и мысли, высказанные нашими авторами. Сегодня же мы публикуем два отклика из многочисленной почты дискуссии. Благодарим всех, кто принял в ней участие.

«Суворов» – так завещал начертать на могильной плите граф Рымникский, князь Италийский, непобедимый генералиссимус. А русский гений Пушкин, обмолвившись, что он «бояр старинных потомок», гордо говорил: «Я просто русский мещанин!» И эпитафию сочинил по примеру суворовской – «Здесь Пушкин погребён».

Великий изобретатель Иван Кулибин, из купцов-старообрядцев, восхвалённый знаменитым немецким учёным Эйлером за арочный чудо-мост, возвеселивший Екатерину Вторую первым в мире лифтом, самобеглой коляской, диво-часами, а весь народ – пароходом без бурлаков, прожекторами и многими другими диковинками, пренебрёг предложением княгини Дашковой получить дворянство якобы по тому, что бороду придётся сбрить, а это старообрядцам не подобает.

Отказались от дворянских привилегий и имений жёны декабристов, получив тем разрешение следовать за мужьями на каторгу.

«Я презираю своё сословие», – сказал тогда декабрист Анненков. Эти слова ожгли сердца следующих поколений высшего сословия России, переживших позор поражения в Крымской войне, и породили в ХIХ веке массовое движение «кающихся дворян» – кающихся за своих офранцуженных предков, веками державших народ в рабской зависимости и тьме неграмотности.

«Опроститься! Слиться с народом! Передать ему накопленные миром знания и напитаться народной культурой! Имущие классы должны поделиться с народом неправедно нажитым богатством!» – под такими девизами «уходили в народ» потомки древних дворянских родов. За ними – дети священников, купцов, разного чина молодые люди. Уходили кузнецами, плотниками, медиками, учителями, землепашцами.

А другие ехали в экспедиции по Русскому Северу в поисках сокровищ устного народного творчества: записывали чудом сохранённые народом былины и исторические песни, оставившие память о ходе всей истории российской – княжеские междоусобицы, нашествия вражьей силы, восстания и бунты, освоение Сибири, сказания о героях… Сколько было собрано тогда лирических песен, сказок, пословиц и загадок! Описана обрядовая поэзия и увековечен народный театр. То была важнейшая для будущего нации первая успешная попытка воссоединения двух до того чуждых друг другу культур на одной земле – дворянской, озападнившейся, и народной, корневой.

Но само название «кающиеся» столь пугало дворян «не кающихся», что официальная пресса переименовала его в народничество, а хитроумные тайные службы взорвали изнутри с помощью народовольцев-террористов. Как ни доказывали «кающиеся», что они народники созидательные, по сути «культурные работники», интеллигенты в отличие от террористов-разрушителей, власть отправляла на каторгу и в ссылку и тех, и других без разбору. И сколько же «кающихся» было вынуждено бежать от репрессий на чужбину, и сколько практической пользы они принесли прогрессу на Западе...

«Русский Прометей», «отец электротермии» – под такими «титулами» вошёл в историю Александр Лодыгин, «кающийся дворянин», сродник царственных Романовых по общему предку, бежавшему с дружиной от крестоносцев в Новгород.

В 1869 году двадцатидвухлетний Лодыгин сменил юнкерский мундир на красную косоворотку и смазные сапоги, пришёл молотобойцем на Тульский оружейный завод обучиться кузнечному делу, чтобы создать электролёт – по типу незнаемого тогда вертолёта, но на электромоторе. Он мечтал сделать непобедимой Российскую армию после поражения в Крымской войне. Придуманная им для ночных полётов лампочка накаливания с угольным стержнем осветила весь дальнейший путь мировой цивилизации! Позже, живя и работая в США на фирме Вестингауза, он изобрёл электропечи для выплавки тугоплавких металлов и впервые в мире смог получить нити из вольфрама, иридия для ламп, что светят нам поныне.

Он мечтал заменить в крестьянских избах лучины и керосиновые светильники на «дешёвое электрическое освещение». Не знал он, что сегодня оно стремительно перестаёт быть «дешёвым».

До отъезда в Америку Лодыгин, разбогатевший после триумфального освещения Одесской улицы в Питере, магазинов и дворца великого князя Константина, сменил фрак и цилиндр на матросскую робу, вложил заработанные деньги в обустройство трудовой колонии-коммуны для людей разных сословий близ пустынного тогда – всего три домика у пристани! – Туапсе. Возглавлял «общее дело» его однокашник по Воронежскому кадетскому корпусу Сергей Кривенко. Это он вкупе с теоретиками созидательного народничества Михайловским, Елисеевым призывал правящий класс России заняться физическим трудом, «слиться с народом», «опроститься» и сам стал тому первым примером.

Крестьяне посмеивались над однокашниками: «Какие же вы дворяне, коли сапог вам подать не моги, лошадь не запряги, сами кашу варите, сами рыбалите?» А они рубили-выкорчёвывали непролазные чащи под пашни, под персиковые сады. После арестов в среде народничества и ликвидации Туапсинской колонии Ставропольской администрацией Лодыгин покинул Родину. После революции 1905 года примчался с семьёй на Родину, вводил трамвайное сообщение в Питере, создавал проекты электрификации России – за десять лет до ГОЭЛРО...

Духовной пищей для «кающихся» служила русская литература, сострадающая народу, – Некрасов, Толстой, Достоевский, Тургенев, Чехов… Та самая литература, которую ныне изгоняют из учебных программ.

По примеру Левина из «Анны Карениной» решил «улучшить жизнь крестьян» и ушёл из лейб-гвардии Пётр Дементьев. Поначалу, став предводителем дворянства Весьегонского уезда Тверской губернии, «усердно целых 10 лет работал на земле и получил пустой карман», – объяснял он позже в статьях, присылаемых в российскую прессу из США. «Наконец, я сжёг корабли и прямо из предводительского мундира переоделся в комбинезон лесопильного рабочего во Флориде». Превращение холёного барина, по подобию Илюши Обломова выросшего в дворянском гнезде под присмотром тридцати человек прислуги, («когда мне нужен был новый платок или стакан воды, я кричал на весь дом, пока требуемое не являлось»), в трудягу во Флориде произошло в одночасье.

Арендованная лачуга без потолка, но зато с крышей. Громадный участок леса, взятый под вырубку для посадки апельсиновой рощи. Ночное бодрствование по охране дома и семьи – жена и четверо малых детей – с горящим факелом от волков. И 16 часов ежедневного тяжкого труда, «когда нет сил газету просмотреть». Именно так, до изнеможения, трудился рабоче-крестьянский люд России!

Дементьев в США примыкает к протестному движению за 8-часовой рабочий день. О необходимости ввести таковой на Родине пишет в российскую печать, в правительство, самому царю, потому что «терпение народа не бесконечно, найдётся какой-нибудь бонапартик, разбудит народ, и он могучим ударом освободит себя от паутины несправедливости».

Во Флориде чтят по сию пору русского человека Питера Деменса за строительство первой железной дороги в этом тогда малярийном болотистом крае. Дорога строилась по его геодезическим изысканиям и под его руководством. Американский Санкт-Петербург помнит его как отца-основателя.

Много драматичного и поучительного для нынешней элиты можно рассказать на примере судеб других «кающихся».
Для страны, нацелившейся на развитие, надобны люди самоотверженные, ставящие интересы государства выше личных, не гордящиеся своим превосходством. Такими были лучшие представители дворянства, купечества, мещанства. Такими были героические защитники Отечества в военные годы. Это их, погибших, так не хватает нам сегодня.

Людмила ЖУКОВА