1908-2008 ВЕК РОССИЙСКОГО CINEMA

Трудное начало лёгкого жанра

1 (13) декабря 1908 года Ателье А. Дранкова, в кото­ром всего двумя месяцами ранее обрела своё рождение российская девятая муза, вы­пустило на экраны страны первые отечественные кино­комедии: «Усердный денщик» и «Увлёкшийся музыкант». Амбициозному владельцу Ате­лье, который и дальше будет пахтаться работать в этом жа­нре, фортуна в данном случае не улыбнулась.

Справедливости ради следу­ет сказать, что в раннем рус­ском кино у комедийной музы не было своего р^хцаря. Воз­можно, оттого у нас и Чарли Чаплин не имел никакого зри­тельского успеха. Для здешней кинопублики он был слишком груб, слишком примитивен, слишком малоизящен. После коммерческого провала Чап­лина российские прокатчики отказывались закупать карти­ны не только с его участием, но и другие американские «ко­мические».

И «Усердный денщик» про­шёл в «электрических теат­рах» довольно бледно, хотя по всем приметам ленте, каза­лось, была гарантирована удачная прокатная судьба. В соответствии с законами мла­денческого кино Дранков со­здал на 80 метрах плёнки вы­сокоскоростное интенсивное экранное зрелище. Эта кро­шечная комедия положений, сохранившаяся до наших дней без надписей, буквально ки­шит гэгами и юмористически­ми положениями. Сюжетная канва фильма безупречна да­же для заокеанских или фран­цузских кинохитов более позд­него происхождения:
Исполняя блажь старого генерала, соблазнительная кухарка разложила листы клейкой бумаги от мух. Ден­щик, забавный и трогатель­ный недотёпа, ослеплённый красотой стряпухи, неуклю­же хлюпается на стул и при­липает к мухобойным листам. Потом он роняет та­релки, уплетает кастрюлю пирожков, умудряется напо­роться на иглу в рукоделье.

Желая повиниться, несо­стоявшийся мачо тратит все деньги на новую посуду. Однако злой рок вновь насти­гает его: возвратясь на кухню с кучей тарелок, он видит ге­нерала, оказывающего знаки внимания стряпухе. Ревность захлёстывает бедолагу. По­терявшись, он обрушивает кухонный шкаф и свои тарел­ки на барина. А в финале до ушей перемазывается кремом для торта.

Сегодня «Усердный ден­щик», первая русская «коми­ческая», смотрится как забав­ная игрушка. Дранков очень качественно снял этот дина­мичный праситком. Любимец петербургской публики Гарлин шаловливо исполнил роль генерала-ловеласа. Умори­тельна кухарка, любезничаю­щая с барином и таскающая за ухо к рампе влюблённого денщика, которого также весьма любопытно сыграл ак­тёр Н.Я. Филиппов. Одновре­менно он выступил в качестве автора сценария и режиссёра картины.

Но даже несмотря на хоро­шую прессу (к слову, «Вест­ник кинематографов в Санкт-Петербурге» писал: «Прекрас­но исполненная небольшая пьеска построена на многих комических эффектах и вызы­вает у зрителей весёлый смех»), сто лет назад «Усерд­ный денщик» в прокате бес­славно провалился. Филиппов не сумел очаровать публику, не использовал предоставив­шийся ему шанс стать первым нашим комиком-звездой. Уже пару десятилетий спустя исто­рик кино Борис Лихачёв заме­тил, что он в фильме «бледен и не интересен».

Тем не менее первая рус­ская кинокомедия оставила свой след и в истории мирово­го кино. Как раз в работе над «Денщиком» Дранков приду­мал новый тип рекламы, этой «лиры ХХ века»: помимо ри­сованного плаката, как это уже было привычно, он впер­вые стал пропагандировать «новую фильму» при помощи фотографий наиболее выиг­рышных кадров. Заграница кинофоторекламу в то время ещё не знала.

Кинокомедия «Увлёкшийся музыкант» не сохранилась. Известно, что она представля­ла собой чуть более минуты проекции (38 метров). Дран­ков рекламировал её как «ар­тистически исполненную ин­термедию».

Сценарий этого киноскетча будто бы писан в «максеннетовском стойле»: «Роб так любил музыку, что хотел дать свой концерт. Но Боб занял его место. И, чтобы отомстить, Роб привёз по­жарную машину, поставил ле­стницу к спине Боба и давай сверху лить из шланга воду на голову Боба. Но Боб не пре­кращает своего концерта, он пытается защититься от струи воды раскрытым зон­тиком, а когда холодные по­токи воды всё продолжают обливать его, страстный му­зыкант начинает отсту­пать в глубь сада, а мсти­тельный Роб, сидя на его спи­не, двигается вместе с ним и безжалостно обливает его целыми потоками воды. Так мстительный Роб отомстил своему сопернику Бобу».

Конечно, Дранков продол­жал традицию известного всем «Политого поливальщика» Луи Люмьера. Но «Увлёкший­ся музыкант» явно предвосхи­щает и жанр «слэпстика». Па­радокс в том, что везунчик Дранков отчего-то споткнулся на пути славы Мак Сеннетта, Чаплина, Бастера Китона, Га­рольда Ллойда.

Только спустя пять лет «первый русский кинофабри­кант» вновь рискнул попытать счастья в неподдавшемся ему с первого захода жанре коме­дии. Осенью 1913 года он дал жизнь первому отечественно­му киносериалу с комедийной маской дяди Пуда в центре. Этого персонажа воплощал «русский Фатти» Виктор Ав­деев, известный борец. Его физическое сходство с амери­канской звездой «комических» Роско Арбаклем, выступав­шим под маской Жирного, по­разительно. Разве что у наше­го «суперстара» Дранков за­менил кепку шапкой.

Но создать «русского Жир­ного» ему не удалось: у Авдее­ва не было ни филигранной актёрской игры, ни акробати­ческого мастерства Арбакля. Однако двойник американской маски прижился на русском экране. Дранков энергично штамповал серии: «Дядя Пуд на свидании», «Дядя Пуд — враг кормилиц», «Дачный ро­ман дяди Пуда», «Простоква­ша — жизнь наша», «Нервный тик», «Случай в купальне», «Дядя Пуд — фотограф».

Высмеивались любострас-тие, наивность и нерастороп­ность героя. В сохранившемся кинофарсе «Дядя Пуд в луна-парке» рецензент отметил «очень комичную фигуру зна­комого публике толстяка».

А советская критика не жаловала «русского Фатти». «В. Авдеев усиленно комико­вал, — вспоминал Семён Гинз­бург, — что при его могучей комплекции и неповоротливос­ти выглядело не смешно, а странно^ Если бы содержание этих комических лент не было бы столь убого, из «дяди Пуда» могла бы выработаться настоя­щая комическая маска русско­го кино». Не состоялось.

Дранков это понял, продал лицензию на «дядю Пуда» То­вариществу «Светосила» и объявил о запуске своей новой «серии комических картин с участием знаменитого фран­цузского комика господина Рейнольса». Как блины сост­ряпали фильмы «Лысый влюблён в танцовщицу», «Лы­сый приглашён на ужин», «Лысый — кинооператор», «Лысый хотел, чтобы у него в^1росли волосы». И — пол­ная неудача.

Разумеется, чтобы компен­сировать поражение, Дранков решился на скандал. Но что совершенно удивительно, он написал сценарии сиквелов «Вова на войне» и «Вова в от­пуску» к киношаржу «Вова приспособился» (по пьесе Ев-стигнея Мировича про непутё­вого студента барона фон Штрика, «Русская золотая се­рия»). А так как самым цен­ным в инсценировке конку­рентов был актёр театра Сабу­рова Александр Вернер, то Дранков его перекупил и сде­лал режиссёром своей новой серии «комических».

Дранковский Вова — смесь чешского Швейка и англий­ского Вустера, после немыс­лимой кутерьмы, в финале, становился георгиевским ка­валером. В мемуарах 1946 года Вернер удивлялся тому, что комедия, «зло высмеивающая всех этих гнилых аристокра­тов, их показной рахитичный «патриотизм», вызывала гром­кий и искренний смех тех же самых графов и баронов», в кино имела ещё больший ус­пех, чем на театре. Казалось, Дранкову наконец удастся вы­рваться из заколдованного круга комедийных неудач, но уже наступал роковой для всех и всяческих масок 1917 год...

Валентина РОГОВА