ЛИТПРОЗЕКТОР

Марина КУДИМОВА

Годовой круг (хоровод) частных российских литературных премий, самозванно именующих себя «национальными», замкнулся. Все, кому это интересно, уже знают итоги и комментируют их: «Всё те же… Ни одного автора, которому бы не давали в последнее время каких-нибудь премий». Это мнение блогеров – достаточно влиятельной группы оперативного реагирования на общественные события. Я бы добавила: и ни одного, кому бы в разное время не собирались дать…

ВХОД В ПОЛОЖЕНИЕ
В положении о любой премии прописаны её цели и задачи. Вот «Национальный бестселлер»: «…вскрыть невостребованный иными средствами рыночный потенциал отличающихся высокой художественностью и/или иными достоинствами прозаических произведений». Ну по крайней мере откровенно: «рыночный потенциал». Только «не» с причастием «невостребованный» здесь пишется раздельно. Но это мелочи!

Вот «Русский Букер»: «Цель премии – привлечь внимание читающей публики к серьёзной прозе, обеспечить коммерческий успех книг, утверждающих традиционную для русской литературы гуманистическую систему ценностей».  Правда, непонятно, каким образом осуществляется связь «гуманистической системы ценностей» с «коммерческим успехом». Уж не «Цветочный крест» ли подразумевается?

Вот, наконец, и «Большая книга»: «…учреждена с целью поиска и поощрения авторов литературных произведений, способных внести существенный вклад в художественную культуру России, повышения социальной значимости современной русской литературы, привлечения к ней читательского и общественного внимания». Кто «способен» – авторы или произведения? Ну не суть важно! В двух последних шедеврах копирайтерской мысли хотя бы подразумевается, что потребителем премиальной продукции является читатель, а не только критик и книжный обозреватель.

Нынешние премии – своеобразный аналог банковской проводки, средство обогащения окололитературных менеджеров за счёт писателей, которые играют роль прикрытия. Фирм-однодневок. В каком-нибудь отдалённом офшоре по одному и тому же адресу и на одного учредителя зарегистрированы сотни-две таких лавочек. У нас в литературных офшорах крутится весьма ограниченный контингент подставных лиц. Какой «поиск»? Сплошное «поощрение»!

Открываем страницы рейтингов крупнейших книжных ритейлеров (занимающихся розничной продажей конечному потребителю). В списке Московского дома книги не фигурирует в лидерах продаж ни один из лауреатов или номинантов из короткого списка БК. Быков некоторое время лидировал с переведённым на бумагу пародийным проектом «Гражданин Поэт». Ещё бы после такой мощной раскрутки не лидировать! Но в ноябре и его потеснил некий Э. Горовиц, которому наследники Конан Дойла доверили написать продолжение приключений Шерлока Холмса. По версии портала pro. books. ru в ноябре вперёд вырвалась А. Маринина. «Гражданин Поэт» занимает 47-е место. В рейтинге книжного магазина «Москва» увенчанный в доме Пашкова быковский «Остромов» занимает 40-е место. Ни Шишкина, ни Сорокина нет и в помине. Если после объявления лауреатов продажи повышаются – то на очень короткий период и не до такой степени, чтобы обеспечить план товарооборота.

Разумеется, в сегодняшней России, где покупка книги – либо недоступная роскошь, либо способ расслабиться – если хотите, разумная альтернатива пиву, – ни один из актуальных писателей не в состоянии выдержать конкуренцию с детективщиком или порнографом. И всё же говорить о книге, которая вскоре пойдёт у оптовиков по разряду неликвидов, как о большой победе в деле завоевания «читательского интереса» – значит приятно обманываться самому или обманывать деньгодателя. По этому принципу премировать надо тех, у кого не продан ни один изданный экземпляр. Прозаик и публицист А. Трапезников высказался резко, но веско: «Большая книга» – это очередное большое либертарианское надувательство для простаков. Создана она под определённый круг лиц… олицетворяющих пустоту, духовный или телесный жир да различные фобии (в основном антирусской направленности)».

ВЗЯТИЕ ТЯНЦЗИНЯ
Никакого «поиска» «Большая книга» никогда не осуществляла, а эксплуатировала поставленные «смотрящими» периодические издания и крупные издательства. Не может же быть случайностью, что из года в год побеждали поочерёдно клиенты то ЭКСМО, то АСТ?! Денежную массу в кассу БК накачивало навязывание читателю определённого ассортимента и ещё более определённого мировоззрения – набившего оскомину «постмодернизма». В России, где каждый день уносятся ветром миллиарды, за просто так денег никому не дают. Соответствовать надо!
Можно, конечно, сказать: вот такая у нас теперь литература и премии просто отражают объективный процесс. Но это не так! Перечислять фамилии не допущенных к пирогу бессмысленно – после драки рукописями не машут. Но формирование беспримесно пост­модернистского дискурса привело к двум чрезвычайно тревожным результатам. Повторение задов западных тенденций двадцатилетней давности отбросило русскую литературу на местечковые позиции в мире. Отсутствие здоровой конкурентности в борьбе за премии и разнообразия, необходимого для нормального обмена веществ, обернулось тем, что читатель потерян. И не только в России. Зарубежные литагенты и издатели категорически отказываются работать с российской литпродукцией нетрадиционной ориентации. Об этом подробно говорит в интервью Е. Костюченко – переводчик У. Эко и сама литагент: «Пелевина почти не переводят, итальянцы его не читают… Русская литература не вызывает никакого интереса вне эпохи русского романа (Достоевский, Толстой)… Русскую литературу не читают, это моя постоянная мука».

Оставим на совести переводчицы фразу: «Русская литература самозацикленная, в русской литературе есть только Россия». Достоевский и Толстой на том же «зациклены». Но их Россия интересна всему миру. А Россия финалистов БК – никому! Костюченко вторит и дважды орденоносец БК М. Шишкин: «…писать нужно… не о России и не об экзотических русских проблемах, а просто о человеке». То есть «боксёрское» восстание в Китае в начале ХХ века и взятие на сей раз Тянцзиня, описываемые в «Письмовнике», лишены экзотики и за это дают 5,5 миллиона. А, к примеру, разорение русской деревни – экзотикой, напротив, переполнено, так что и за компьютер садиться по этому поводу не стоит. Что-то вы подзапутались в своих прекрасных далёках, господа!

Возможно, Шишкину о периоде, скажем, продразвёрстки не попалось ничего такого интересненького, как об итэхуаньской бойне, когда буддистами была истреблена китайская христианская община? Об антихристианской направленности конфликта в «Письмовнике» нет ни слова – слишком «экзотично». Но критик М. Ганин с лёгким сердцем сдал первоисточник, который использовал Шишкин, – книгу военного корреспондента начала прошлого века Д. Янчевецкого «У стен недвижного Китая». За предполагаемое использование дневников периода Гражданской войны М. Шолохова продолжают долбать до сих пор (как будто создать махину «Тихого Дона» было возможно, глядя в потолок и ожидая оттуда тайных знаков). Но что позволено постмодернисту, того нельзя гению. В общем, Тянцзинь взят!

КОЭЛЬИ ВЫ НАШИ!
Говорить об остальных лауреатах БК нынешнего финансового года как-то даже неловко. Понятно, что с Сорокина сняли каинову печать «по совокупности заслуг». Не наградить Сорокина было уже неприлично. Я никогда не была поклонницей его пасьянсов, но «Метель» – вещь, ловко состряпанная и не лишённая шарма. Из тех же светских соображений получил прошлогоднюю премию и В. Пелевин, хотя оба уже пережили свою славу.

С Быковым история несколько другая. В 2006 г. жезээльской книге обеспечил первое место «Пастернак». Название можно раскавычить – голосовали за Поэта, а не за «гражданина поэта». Ныне отношения с «Молодой гвардией» у властелинов БК почему-то разладились. Видимо, ставки окончательно поменялись в пользу паралитературы. С этим и связаны, по выражению шеф-редактора журнала «Литература» С. Дмитренко, «селекционные решения», принимаемые, по-видимому, задолго до сбора голосов экспертов.

«Остромов, или Ученик чародея» – может, и целенаправленно – написан по канонам переведённого на 67 языков П. Коэльо (по-португальски «кролик»). Известный всем пользователям портал «Лукоморье» ёрничает: «Дешёвая, продаваемая вразнос мистика просто обязана сохранять на физиономии вечно суровую мину тайного знания, иначе её никто не купит». Точно так же Быков берёт незначительный исторический факт и придаёт ему значение откровения. Специально обученные критики во главе с автором разглагольствуют о том, что роман отвечает на вековечный русский вопрос (постмодернистски препарированный): что делать, когда сделать ничего нельзя. «Остромов», правда, издан не в ЭКСМО, а в издательстве ПРОЗАиК. Но оно изначально заточено под Быкова. Роман-финалист БК «Игра в ящик» С. Солоуха был выпущен «Временем». Книга «Ложится мгла на старые ступени» А. Чудакова, победившая в «Русском Букере», готовится к выходу в том же «Времени». Возможно, уже поэтому Солоуху ничего не светило: полноценные конкуренты книжным монополистам не нужны.

Поскольку в числе соучредителей БК значатся государственные органы, очевидно, что сюда привлекаются не только средства частных инвесторов. Поэтому те, кто реально рулит премией (а не стоит – руки по швам – за спиной штурманов), разработали систему, во многом напоминающую избирательную практику развивающихся стран. Выборы вроде происходят, но совершенно не имеет значения, за кого отдать голос, – результаты предопределены, места в парламенте розданы. Политтехнологи называют это «зоной управляемого голосования». Так называемое читательское голосование присутствует и в хитроумной схеме определения лидера в БК.

Почти каждый год в финал выходит «показательный» провинциал (С. Солоух, А. Иванов, В. Костин, А. Слаповский). Алексей Иванов (Пермь) в 2006 г. занял первое место в читательском голосовании. Костин (Томск) в 2008-м – второе. Оба не получили ничего, кроме «приза зрительских симпатий». В. Топоров, как никто искушённый в премиальных хитростях, режет по обыкновению без обиняков: «Премию «Большая книга» нельзя назвать состязательной. Здесь, как в отечественной политике, состязательность чисто имитационная. Идут кулуарные интриги, по их результатам принимается закулисное решение, после чего «правильно» считают анонимно поданные голоса и вбрасывают нужное количество». Рустам Рахматуллин, эссеист-москвовед, стал абсолютным фаворитом среди читателей, но получил третью премию. Под вывеской демократии спокойно, чётко и без сбоев судьба русской литературы решается в пользу выморочности.

«Порог явки» в «Большой книге» тоже отсутствует. За М. Шишкина в этом году было подано всего 650 голосов. Едва ли эту цифру можно считать «единодушным одобрением» читательского сообщества. Но, коль скоро большекнижная «закулиса», скорее всего, заранее назначила Шишкина триумфатором, он стал первым и единственным «всенародно избранным»: анонимное и виртуальное голосование «неожиданно» совпало с выбором Совета экспертов. Кстати, я понимаю и тех, кто проголосовал за «Письмовник» сердцем. Это идеальная женская проза, стилистически всё же превосходящая прозу жён-лироносиц. При этом совершенно ни о чём. Даже у сочувствующей победителю обозревательницы А. Наринской вырвалось: «С литературной правдой или… выстраданностью того, что написано, у Шишкина всегда было проблематично».

ЗАРОСШИЙ ПРУД
Надежда на то, что премиальная тарантелла сменится хотя бы однообразной, но динамичной леткой-енкой, окончательно рухнула после объявления итогов «Русского Букера». Букер поставил отнюдь не цветочный крест на целом литературном десятилетии. Какие выводы сделали попечители после того, как книжка Е. Колядиной чуть не оставила их без прокормления?

Присуждение премии покойному чеховеду Чудакову критики рассматривают либо как торжество справедливости, либо как компромиссное решение. Но в чём здесь справедливость? С кем и ради чего заключён этот компромисс? «Ложится мгла…», что бы там ни говорили, не роман, а мемуары. Об этом свидетельствует даже смена местоимений внутри текста: то «он», то «я». Можно позавидовать отменной памяти автора, но сведения, почерпнутые им от деда-энциклопедиста, теперь в секунду добываются из Википедии. Как ни относись к тем же «Ёлтышевым» (для меня это беспросветная вариация Слепцова и Решетникова), но Сенчин написал роман – и, безусловно, русский роман.

На этом можно бы и закончить. Если бы не Студенческий Букер. Победа в этой молодёжной номинации «Кыси» Т. Толстой, вышедшей в один год с журнальной публикацией Чудакова, в тот же год увенчанной «Триумфом», финансируемым Б. Березовским, тогда же номинированной на новорождённый Букер, а несколько позже получившей «книжный Оскар» – премию «Лучшая книга года», представляется фарсовым продолжением истории с «Цветочным крестом». Если Быков – Коэльо для безработных филологов, то Толстая – это Стругацкие для офис-менеджеров. Десять лет назад они впервые слетали в Хургаду, на этом основании возомнили себя средним классом и стали задаваться, как лакей Яша из пьесы «Вишнёвый сад». Помню первые почти эротические впечатления интернет-форумов начала «нулевых», прочитавших ТТ: «О-о-о, вот это она стебётся!»

Отрезвление пришло довольно скоро: «Читала, смеялась. А потом было отвратительное чувство, что у тебя отняли веру во всё хорошее. Циничная книжка». Или: «Книга блеснула, попала в учебники, стала материалом для нескольких бессмысленных дипломов, но читателю она не оставила ничего». Нет, не верю, что эта злобная пародия на братьев-фантастов способна зачаровать сегодняшнего студента и что «Кысь» венчает десять прошедших лет! В доме Собакевича все вещи были похожи на хозяина. Вот и реляция о победе «Кыси» читается как пародия (или стёб): «За виртуозную демонстрацию мира, сотворённого из слова, и глубокое осмысление русского человека, сотворённого литературой». «Незачот», как пишут в ЖЖ. Не там вы русского человека ищете, господа студенты! Не в тот хоровод затесались…

Хороводы воды (парафраз названия одной из книг-финалисток), которую толкут в золотой ступе раздатчики литературных наградных, постепенно превращаются даже не в тихий омут, а в поленовский заросший пруд. Кто снимет с него ряску?