О НРАВЫ!

Николай ДЕГТЕРЁВ, пос. ШЕКСНА Вологодской области

Здравствуйте, мальчики
Любопытно иногда узнать, что думает человек о себе самом. А сделать это сейчас просто – в Интернете «В контакте» у каждого на странице есть анкета, где вы вольны представляться как угодно. Так вот, по этой информации можно целые социологические исследования проводить – уж очень много общих поколенческих черт там присутствует.

Один двадцативосьмилетний «мальчик» пишет о себе: «Обожаю летать во сне… Люблю перебирать ноты на пианино… И струны гитары. Играть ни на чём не умею, но хочу когда-нибудь научиться. Люблю шарлотку с яблоками. Подтаявшее мороженое с шоколадной стружкой. И селёдку под шубой. Ненавижу халву» и т.п.

И надо заметить, подобные любови и нелюбови – отнюдь не единичный случай; все эти подтаявшие селёдки и ноты с яблоками можно найти у очень многих молодых людей. Против такого никто, в общем-то, не возражает (у всех есть свои маленькие радости и вкусовые предпочтения), но зачем выставлять своё младенчество на всеобщее обозрение, зачем рекламировать себя подобным образом. Когда читаешь этот детский лепет, невольно вспоминается:

Я не люблю фатального исхода,
От жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
Когда весёлых песен не пою…

… Я не люблю себя, когда я трушу,
Обидно мне, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
Тем более – когда в неё плюют.

Тут тоже речь идёт о любовях и нелюбовях. Но они не замыкаются на кулинарных пристрастиях и розовых мечтах, они не плавают на поверхности, а идут вглубь жизни.

По этой песне, как и по всему творчеству Владимира Высоцкого, по крайней мере видно, что написана она мужчиной, а не взрослым младенцем.

А ну-ка, девочки!
Хотя мужской части населения этот инфантилизм коснулся, мне кажется, всё-таки меньше, чем женской. Слабый пол отличился тем, что возвёл моложавость и смазливость в непререкаемый идеал (мужчины пока всё-таки поголовно Кенами быть не хотят). Причём идеал этот настолько непререкаем, что по-другому нельзя даже мыслить, не то что выглядеть. Однажды моя жена (ей 25 лет, у нас двое детей) пришла домой в слезах – ей сказали, что выглядит она лет на тридцать, не меньше. Причём не потому, что выглядит она якобы старо, а потому, что носит хвостик, а не модную причёску и, самое главное, ведёт себя серьёзно, сосредоточенно, «как будто диссертацию пишет», а не легко и беззаботно, как «надо бы» в молодости.

Но что бы подумали наши прабабушки, если бы им сказали, что женщина с двумя детьми в 25 лет должна носить модную стрижку и вести себя легко и беззаботно?

Ещё одна сторона той же проблемы «вечной молодости» – нежелание рожать. Существует странный стереотип, что рожавшая женщина выглядит уже не столь молодо и привлекательно. Поэтому рожают одного (двух – максимум), а более продвинутые мамы стараются как можно меньше заниматься с ребёнком (то есть продолжают обычную молодёжную тусовочную жизнь).

Но ведь есть же всем известный (о котором, правда, редко вспоминают) пример красоты беременной женщины – это петрарковская Лаура. Она отнюдь не была смазливой нимфеткой: за 38 лет своей жизни она успела родить 11 детей. То есть почти всегда, когда Петрарка видел её, она была беременна. И тем не менее эта любовь (неразделённая, естественно) осталась в веках.

С вечностью и без неё
Знатоки истории, глядя на нынешнее поколение, должны ужаснуться: как долго тянется наше детство! В 18 лет ребёнок оканчивает школу (прибавили ещё один класс по сравнению с недавним прошлым), поступает в институт. А это ещё 5 (а то и 6) лет несамостоятельной жизни. В итоге в 23–24 года человек – ещё ребёнок, так как он только входит в жизнь, которая будет зависеть от его (а не родителя, учителя, преподавателя) решений.

23–24 года! В таком возрасте наши предки уже давно считались (и были) взрослыми людьми! Вспомните, что Александр Невский в 21 год выиграл Ледовое побоище. Иван Грозный в 22 года взял Казань. В 24 года люди уже имели по нескольку детей (сейчас же не только дети, но и сама женитьба переносится ближе к тридцати).

Одна из причин такого продления детства – смена жизненной парадигмы, которая произошла (по крайней мере у нас в России) в ХХ веке. Как представляли жизнь наши предки прошлых веков? Жизнь для них была лишь маленьким отрезком времени, за которым следовала либо вечная жизнь, либо вечная смерть. А как жить, чтобы попасть в рай, тоже было известно: для большинства людей этим путём в жизнь вечную была семья.

Сейчас вечности нет. А следовательно, и семья уже – это не средство для достижения рая, а в лучшем случае «ячейка общества», в худшем же – просто ненужная обуза. Можно вполне обойтись и без неё. Приоритетным жизненным поведением стал карьеризм, а не семейственность.

А карьеризм не предполагает взросления (духовного, умственного). Ребёнок-взрослый, с его неуёмными амбициями и минимальным чувством ответственности, как раз больше сможет взять от жизни.

По принципу удовольствия
Вторая половина ХХ века отмечена небывалым ростом сферы услуг. Причём услуг отнюдь не жизненно необходимых: солярии, салоны красоты и татуажа, фитнес-клубы, турфирмы – без этого всего веками как-то люди жили. Свою роль здесь сыграл, безусловно, так называемый инстинкт удовольствия, столь страстно пропагандируемый СМИ. Конечно, они не впрямую говорят: «Наслаждайтесь, получайте удовольствие». Но под их воздействием как-то так сложилось у нынешней молодёжи, что отдых в Египте (или Турции), бронзовый загар, красивые шмотки, крутая тачка – это всё такие вещи, без которых нельзя жить.

Данная ситуация интересна тем, что искусственным образом создаются потребности, удовлетворение которых имеет только одну цель – как можно дольше сохранить ощущение молодости. Если ты в тридцать лет отпуск проводишь на даче (учишь детей ухаживать за землёй, строить дом и т.п.), то ты – старпёр. А вот если ты в Египет съездил (где твои оболтусы весь день жарились на солнце и пили кока-колу), то ты, конечно, молод и телом, и духом.

Memento mori
Есть и религиозная проблема неприятия старости. В человеческом сознании старость и смерть всегда стоят рядом. Но если в традиционном религиозном обществе смерть всегда означала переход в иной мир (а жизнь соответственно понималась как подготовка к этому переходу), то в обществе современном смерть – это абсолютный конец, за которым не следует ничего. Абсолютный конец рушит любую систему взглядов, сводит на нет любые ценности. Единственная защита от него – не думать о нём, то есть не думать о смерти. И соответственно не думать о старости, а, напротив, оставаться вечно молодым.

Средневековые алхимики, попади они в наше время, позавидовали бы нам: мы нашли эликсир бессмертия, над загадкой которого так долго и безрезультатно бились они. А загадка оказалась проста: не взрослей!