КИНОМЕХАНИКА

Фестиваль архивного кино в Белых Столбах прошёл в 16-й раз

История давно уже стала полем битвы за современность. Наверное, объективный взгляд на прошлое невозможен – хотя бы потому, что мы ищем в былом ответы на сегодняшние вопросы. Тем не менее диалог с историей помогает добиться «стереоскопичности» зрения при взгляде на проблемы нынешнего дня. С этой точки зрения фестиваль «Белые Столбы–2012» представил одну из самых актуальных фестивальных программ, откликающуюся практически на все топовые темы, будь то Арабская весна 2011 года или развитие 3D-технологий, кризис отечественного кино или идеологические манипуляции массами.

«Садко» в Голливуде
К примеру, один из самых эффектных сюжетов фестиваля был посвящён диалогу Голливуда и отечественного кино. Эка невидаль, скажете вы! Наше кино, похоже, старается бежать за Голливудом, как когда-то лирический герой Есенина, задрав штаны, устремлялся за комсомолом. Но на фестивале был представлен сюжет, можно сказать, противоположный. О том, как российское сказочное фэнтези превратилось в очень успешный голливудский проект продюсера Роджера Кормана. Речь идёт о двух фильмах Александра Птушко – «Садко» (1952) и «Сампо» (совет­ско-финская копродукция 1958 года). В основе обеих картин – народный эпос: в первом случае – новгородская былина, во втором – карело-финский эпос «Калевала». Корману понравились спец­эффекты. И понятно, почему. Даже сегодня пение гусляра Садко в подводном царстве, морской царь, небрежно стукающий по носу подплывающего к нему сома, плящущие рыбы и осьминоги производят впечатление. А в 1952 году этот эпизод смотрелся, наверное, так же, как оперное пение инопланетянки в «Пятом элементе» Бессона. Неудивительно, что фильм только в СССР посмотрели 27 миллионов (!) зрителей. Не говоря уж о том, что на Венецианском кинофестивале «Садко» завоевал «Серебряного льва». Тогда, как видите, не стоял вопрос о конфликте между фестивальным кино и зрительским. Но интрига не только в том, что мы в 1952 году по спецэффектам оказались впереди планеты всей. А ещё и в том, что переозвучание и подготовка американской версии фильма были чуть ли не первой режиссёрской работой Фрэнсиса Форда Копполы.

Копполе тогда было 23 года, и он пахал у Кормана за 90 долларов в неделю мастером на все руки: сценаристом, звукорежиссёром, режиссёром монтажа и проч. Иначе говоря, речь идёт ни много ни мало как о «встрече» (заочной, разумеется) Копполы и Птушко! Судя по показанным в Белых Столбах фрагментам фильмов, Коппола обошёлся с «Садко» более гуманно, чем с «Сампо». Финский эпос о поисках людьми солнца с трагическим эпизодом гибели юного героя Коппола переделывает в историю о герое-победителе. В «Садко» же он заменил русскую песню английской и подсократил картину минут на 10. Но самое смешное то, что эпос северных народов он превратил в новеллы знойного юга, а Садко – в Синдбада-морехода. И действительно, для массового зрителя в Америке что новгородский купец, что индийский или арабский – одинаковая экзотика. Так что бродячий сказочный сюжет продолжил свои странствия ещё и в кино.

Другая история диалога российского и американского кино была представлена подборкой эпизодов из фильмов, которые многие считали источниками «Весёлых ребят» Григория Александрова. Речь о ранних музыкальных фильмах начала 1930-х «Люби меня сегодня» (США), «Конгресс танцует» (Германия) и эксцентрической комедии «Воинственные скворцы». Плюс – о картине «Вива, Вилья!» (1934), где, как и в «Весёлых ребятах», использована песня мексиканской революции «Аделита». Встреча этих фильмов в одном зале была весьма интригующей. Но отнюдь не тем, что доказала «плагиат» Александрова. «Плагиат» гораздо больше похож на диалог с музыкальными комедиями той эпохи. К слову, с какой стати Александров должен был изобретать велосипед? Нужно ли было ездить так далеко, в командировку в Америку, чтобы потом гордо сказать, что ничего-то там интересного в кино нет? Гораздо любопытнее, что, заимствовав технические приёмы, ракурсы и проходы героев, он умел применить это с блеском в своей работе. Причём не как робкий ученик, а как полноправный участник киношного диалога.

С песней по фильму
Стереоскопический взгляд на кино в Белых Столбах – это не только как метафора объективности, исторической справедливости. Второй раз фестиваль представляет восстановленные в Госфильмофонде с оригинального цветового негатива стереофильмы 1950-х годов. Среди фильмов, которые зрители смотрели через стереоочки на этом фестивале, была документальная лирическая зарисовка («В аллеях парка», 1952), комедия по рассказам Чехова («Налим», 1953) и первая и единственная в мире стереоэкранизация оперы («Алеко», 1953). «Алеко», опера Сергея Рахманинова, сегодня впечатляет тем, что в постановке участвовали… не только известные певцы (Марк Рейзен, Бронислава Златогорова), но и профессиональные артисты балета. Именно они (Инна Зубковская, Святослав Кузнецов) исполнили роли молодых героев, за исключением Алеко (его партию пел Александр Огнивцев). Естественно, их вокальные партии озвучивали певцы. В сущности, «Алеко» был не только попыткой стереть границу между плоскостью экрана и пространством сцены, но и между оперой и балетом. В нём – явное желание вернуть зрелищность, динамичность, яркую эмоциональность в оперную постановку. Сегодня «Алеко» выглядит, конечно, всё равно статично, но он был среди редких фильмов 1950-х, продержавшихся на экранах, а потом и мониторах вплоть до эпохи DVD. В общем, он неожиданно оказался долгожителем, пережившим эпоху стерео и дождавшимся пришествия 3D.

Другая успешная встреча большой музыки с кинематографом состоялась… на территории мультфильмов. Столетие российской анимации в Белых Столбах отметили, показав роскошную подборку фильмов, музыку к которым написали замечательные отечественные композиторы. Причём ориентировались составители программы, естественно, на малоизвестный материал. Среди самых сильных новых впечатлений – «Сказка о глупом мышонке» (1940) Михаила Цехановского, музыку к которой написал Дмитрий Шостакович, незаконченная «Сказка о Попе и работнике его Балде» (в 1933-м над ней работали те же мастера) и телевизионный мультфильм «Человек и его птица» (1975), постановка Анатолия Солина, музыка Софьи Губайдулиной. Последний вообще не показывался. В мультфильмах, где работал Шостакович, у каждого персонажа – свой инструмент, мелодия, характерная партия. В какой-то момент начинает казаться, что перед нами мини-опера. Похоже, Шостакович мог писать что угодно – всё равно у него получалась либо симфония, либо опера. А в экранизации пушкинской «Сказки о Попе…» неожиданно звучат не плясовые ритмы пересмешников, а грозовые, трагические нотки… Она поразила также визуальным языком, отсылающим к лубку и народному театру масок. Что касается фильма «Человек и его птица», то сделанный в 1975-м по сценарию Розы Хуснутдиновой художницей Инной Пшеничной, он и сегодня актуален. И по теме, и по языку, в том числе музыкальному. Трагикомическая история о превращении птицы в человека, а человека – в птицу смотрится горьким ироническим комментарием к победе мегаполисов на одной отдельно взятой планете.

Среди подарков к юбилею аниматоров – восстановление цифровым способом цвета советских мультфильмов, снятых по методу П.М. Мёршина. На этот раз были показаны «Лиса и Волк» (1936) – первая наша анимация в цвете, сделанная Саррой Мокиль, её же «Волк и семеро козлят» (1937), чудная антиклерикальная новелла «Завещание» (1937) Александра Птушко, «Дед Иван» (1939) Александра Иванова, который сказку о встрече со смертью превратил в сюжет о достижениях народного хозяйства, и «Теремок» (1937) Александра Синицына и Виталия Сюмкина. Музыку к последнему, кстати, написал Дунаевский.

В сущности, это неплохой символ того, что делает фестиваль архивного кино 16 лет подряд: возвращает нам цвет, объём, звучание подлинной истории кино. И просто истории.

Жанна ВАСИЛЬЕВА