ВЕРНИСАЖ

Настоящая революция в современном искусстве произойдёт тогда, когда художник научится рисовать

Новая Академия изящных искусств Тимура Новикова, основанная в 1989 году в Санкт-Петербурге, была крайне эстетским проектом – решительным вызовом всем представлениям о современном искусстве, продвигаемым ловкими галеристами, и самим финансовым механизмам арт-рынка. Группа художников, переезжавшая в те бедные годы из одного сквота в центре города в другой и превращавшая их в залы самопровозглашённой академии, драпированные небесно-голубым атласом и уставленные античными бюстами, декларировала приверженность сильно отличавшимся от других художественным принципам. Тогда они смотрелись архаично – все увлекались современным искусством, учили имена Раушенберга, Бойса, Уорхола, «наши» Бренер и Кулик наспех осваивали «приёмы» западного акционизма 60-х годов, а петербургские маргиналы, словно не замечая того, что происходило вокруг, провозглашали любовь к «пыльной» классике. Однако теперь, когда Кулик перестал кусать людей и, по рассказам одной из участниц Новой Академии Ольги Тобрелутс, благопристойно носит с собой репродукции Рубенса, а быстро сориентировавшийся Осмоловский призывает всех покупать реалистическое искусство, «аутсайдеры» внезапно оказались «в струе», о чём свидетельствует масштабный вывоз 200 работ «северных художников» в Москву на выставку «Новая Академия. Санкт-Петербург».

Ретроспективно, впрочем, хорошо видно, что «профессора» академии, как именовал их Новиков, всегда оставались верными себе и не шли на поводу у конъюнктуры. Конечно, их нельзя назвать типичными художниками-реалистами: работам «академистов» присущи черты, роднящие их с маньеризмом и позволяющие отличить, например, выполненную вроде бы в традициях XVII  века картину Виктора Кузнецова «Пейзаж с танцующими фигурами» от аутентичной живописи того времени. В самом общем виде эстетика Новой Академии базируется на сочетании эллинистических идеалов красоты и подчёркнуто непрактичного, эстетского отношения к жизни. «Нонконформистский» компонент проявляется, например, в частой отсылке к фигуре Людвига II Баварского – эксцентричного короля-затворника, предпочитавшего человеческому обществу прослушивание опер Вагнера, которым он восхищался и которому материально помогал, и почти разорившее его строительство сказочных замков, самый известный среди которых – стоящий на скале Нойшванштайн. Отождествлявший себя с Лоэнгрином и в конце концов утопившийся в озере король-романтик, по легенде, стал одной из фигур, вдохновивших создателей балета «Лебединое озеро», в котором, как известно, главный герой носит немецкое имя. «Лебединая» тема представлена на выставке довольно щедро: под музыку Чайковского звучит видеоманифест «академистов», портрет Петра Ильича и изображение Людвига II Баварского фигурируют в работах Тимура Новикова, которому эта тема, видимо, была особенно близка: в своей знаменитой «гобеленной» манере он обращается также к образу Одиллии и кумиру всех эстетов «весёлому безобразнику» Оскару Уайльду; награждает птичьими крыльями одно из своих «я» в серии автопортретов Ольга Тобрелутс. Вся эта эстетическая программа реализуется в Новой Академии через античные представления о красивом человеческом теле. Так, полны древнегреческих отсылок вычурные, но всё же сделанные в классическом ключе работы дуэта Олег Маслов и Виктор Кузнецов; изысканно-телесны работы Беллы Матвеевой, Дениса Егельского и Ольги Тобрелутс – причём картина последней, на которой изображён крепкий обнажённый юноша, чуть манерно накинувший на одно плечо звёздно-полосатый флаг («Американский солдат в Ираке», 2000), концентрированно выражает весь феномен «питерского неоклассицизма». Принцип аполлонического порядка, неоднократно воспеваемый Новиковым в его манифестах, особенно явно проявляется в работах Георгия Гурьянова, выполненных в традициях соцреализма, на которых изображены крепкие закалённые тела и суровые лица спортсменов («Гимнаст», «Девушка с копьём»), матросов («Кронштадт»), лётчиков («Авиатор»), людей труда («Трактористка»), словно шагнувших в современность с картин Александра Самохвалова.

Этот культ красивого здорового тела и хороших пропорций, порождённый античностью, подхваченный Возрождением и всячески искореняемый модернизмом (не говоря уже об его циничных потомках – представителях contemporary art), опирается не на сегодняшние мягкие общечеловеческие ценности. Он создавался в рамках аристократического культа воинских добродетелей, выковывался в закрытых мужских союзах, где почиталось именно физически крепкое человеческое тело. Однако в XX веке эту древнюю связь суровых принципов и совершенной человеческой формы модернизм объявил вне закона – и надо ли говорить, что следование «вечным» канонам в искусстве, считавшимся среди художников Новой Академии единственно верными и правильными, воспринималось их недоброжелателями как вызов.

Теперь многие критики пытаются представить краткий проблеск северного «классицизма» как игру питерских эстетов, чему способствует тот вызывающий и шумный образ жизни, который вели художники, их любовь к рейв-вечеринкам, дружба с культовым глянцем тех лет и принципиальный отказ приспосабливаться к серой скучной действительности. Защитой, однако, могут служить сами картины «академистов» – не жонглирующие сложными постмодернистскими отсылками, а говорящие сами за себя – как и положено объектам искусства, которые, как, например, картины Рембрандта, мы можем спокойно понять, живя совсем в другом веке и контексте. «Кастрация» и выхолащивание серьёзного феномена Новой Академии недопустимы: в конце концов даже если для членов «группировки» это было всего лишь весёлое развлечение, оно в итоге – как показала судьба самого основателя Тимура Новикова, ослепшего и не дожившего до 50 лет, – оказалось предельно серьёзной игрой, в правила которой включалась и возможность смерти. Надо сказать, немногие его коллеги согласились бы сыграть в неё сегодня.

Ксения ВОРОТЫНЦЕВА

Выставка «Новая Академия. Санкт-Петербург» продлится до 29 января 2012 года.