ПОЭЗИЯ                                                                                                                                                                                              

Вячеслав КИКТЕНКО

***
Вот ты сидишь, как пень,
в совете нечестивых.
Зачем сидишь, как пень? Не ведаешь и сам.
А вдруг проступит свет
в пустых речитативах?..
А вдруг он полоснёт, свет грозный,
по глазам?..

Верь, бойся и проси… оно и не зазорно,
Оно понятно всем, понятно по-людски,
И маленькой тоски пронзительные зёрна
Расти до пышных нив тучнеющей тоски.

А там такая жизнь в могучей перспективе
Откроется тебе, когда помстится вдруг,
Что некий чудодей кружит по тучной ниве
И жатвой золотой очерчивает круг.

И станет всё легко, прозрачно и доступно,
И нет нужды стяжать
подробный опыт свой,
И весь ты на виду, и всё так целокупно,
Что сладок он уже, витийствующий вой.

Там грозен властный свет,
там лбы сверкают медно,
Тираня косный мир наглядной простотой…
«…а подлинная жизнь
вершится незаметно…» –
Л.Н. Толстой.

ДИДАКТИКА                                                                                                               
Я сразу не понял за дрёмой в метро,
Откуда тревога ползла и тиранила.
Я голову поднял. И сжалось нутро.
В глаза мне смотрели глаза шестигранные.
Глаза пацанёнка. И чёрный наган.
Стволом воронёным он душу прощупывал…
Когда бы волчара, крутой уркаган,
Вот так ухмылялся и зенки прищуривал,
Я понял бы всё. Но дошкольник, щенок?..
А рядом папашка – башкой в детективчике,
И сумка с игрушками тут же, у ног…
Смешон мой надрыв,
мой резон дидактический.
Отличная копия. Та же фреза.
Такая же выточка, клейма фирмовые.
Простая игрушка… вот только глаза…
Глаза-то, глаза, чем глаза отформованы?
Он так безобиден, твой лёгкий наган,
Что ты не заметишь за играми, ссорами,
Как время наполнит пустой барабан
Тяжёлыми, медными, гулкими зёрнами…
Я мирно дремал. А тревога – ползла,
Душила во сне чернотой, гарью душною…
Попроще взглянуть: он не сделал мне зла.
Но этот мальчишка глядел – из грядущего.

БЛАГОДАТЬ
...и вот на базаpе, у летней пивнушки,
Слегка потеснившей цеpковный забоp,
Стаpуха, к лаpьку подносящая кpужки,
Бочком затесалась в наш путаный споp.
Блаженная, нищая, в дpевнем убоpе,
Хpипела она, злость и горечь тая:

«Девушка пела в цеpковном хоpе,
Я эта девушка, я!
Была я всех яpче, была всех пpелестней,
Я пела пpи хоpе, любила стихи,
Я помню, однажды заслушался песней
Поэт, отмоливший у Бога гpехи.
Он всё описал – моё белое платье,
И пенье, и луч, и младенца Хpиста,
И всё он навpал – никакое пpоклятье
На нас не сошло ни с какого кpеста.
Бог всё pассудил, всем усталым нагpада
Досталась и в том... да и в этом кpаю.
Чего не стеpпели!.. А вышло как надо.
Я пела пpо это. И снова пою!
И все коpабли, обойдя вокpуг света,
Назад воpотились, и всё наяву.
Он умеp давно и не знает пpо это,
А я это знаю, глядите – живу!»

Стаpуха пpи хpаме, в пивной побиpушка,
А век скоpотала какой-никакой,
И тpуп его нищая эта стаpушка
Ещё шевельнёт, коли нужно, клюкой...

Как будто опомнясь, pукой узловатой
Посуду сгpебла, и скоpее от нас,
Студентов, зевак... мужичок-завсегдатай,
Довольный и гоpдый, дополнил pассказ:
«Во чешет!.. откуда чего и беpётся?
Видать, не из наших, из бывших, видать...
Ну, это, конечно, бывает – завpётся...
Но если совpёт – на душе благодать!»

СОЛНЦЕ
Шаркало о камни жёлтым днищем.
Низко шло по дымному песку...
Это ещё станет пепелищем.
Здесь ещё изведают тоску.

Гордые, угрюмые народы
Здесь и в щель скалы воткнут копьё.
А пока – объяли душу воды.
И душа уходит в забытьё.

Всё ещё в порядке, всё в покое.
Только разъедает камни йод.
Только солнце, солнце золотое
На закате сильно устаёт.

Только ожидают год за годом:
Кто исполнит мыслимый завет –
Просто встать
И прорасти восходом.
И закатом возвестить
Рассвет.

***
А весной там верба горит в розовой нежной опушке,
А зимой там избушку нежит белый и пушистый снег,
И всегда там живёт удивительный, в маленькой той избушке,
Седенький и мохнатый, старенький человек.
Он сидит себе там, в окошечко светло и ласково глядя,
А иногда на крылечко выходит – валенками потопотать,
Посмотреть, послушать, как речка поёт в ледяной ограде,
Как бежит себе, переливается… как она, как-то там?
Речка та невеличка, старичка родимая дочка,
Как из-под горки выбежала, так и бежит от крыльца.
А за домиком нет ничего, только солнечных гор оторочка,
А речка журчит и ширится и всем рассказывает про отца.
Она говорит сокровенное, что звать старичка Николой,
Что весь мир в глазах у него, а на дворе ни колá,
Что ему хорошо всегда, и зимой, и весной весёлой…
И почему-то радостно, что зовут его Николай.
Я не бывал там с детства, только как вспомню речку,
Домик у гор огромных, старичка, а над ним небеса,
Снова иду к восходу, к тому золотому крылечку,
Где не скрипнет ни половицы, родные поют голоса…