СОВРЕМЕННАЯ АЗЕРБАЙДЖАНСКАЯ ЛИТЕРАТУРА

Заир АЗАМАТ

Диагноз

окна домов никогда
не открываются
куда мы хотим
каждый считает что
именно из его окна
открывается самый скучный
вид на свете
по-моему развитие
человечества после
изобретения телеги
ошибочно
иначе сегодня мы бы ютились
не в стоячих коробках
а в домиках с колёсами
то есть как цыгане
и туристы
и не смогли бы нас покорить
вещи

Эгоизм

держаться за себя
чтобы не упасть
полюбить себя
ради утешенья
и каждое утро
приветствовать себя
чтобы слышать свой голос
как хорошо что я есть
не то скучал бы

Салам САРВАН

Линии

Ладони стариковских рук,
раскрытых перед гадалкой,
показывали всё то же самое:
«В 17 лет
найдёшь свою любовь…»

Любовь

Бомж, каждый день собирающий
хлебные корки из мусорных ящиков,
на сей раз собирал
выброшенные увядшие цветы
своей подруге в подарок.

Житьё

В грозу забегаю домой,
в землетрясение выбегаю наружу.
Для перемещения
нет иных каких-то причин.

Мужчина

Хлеб, добытый тысячью мук,
делит дома каждый вечер –
каждому кусок:
детям, жене и себе,
и в мышеловку чуток…

Салим БАБУЛЛАОГЛУ

***
Наливай, дружок,
суетиться не надо, просто наливай,
и не смотри на меня словно истукан,
знал бы ты сколько граней у бренности,
вот тебе гранёный стакан,
наливай сюда,
я выпью,
выпью залпом и мигом,
ибо миг есть вечность.
За вечность я и мигом выпью,
только так смогу бренность сбить с колеи,
запивать жизнью судьбу не буду,
чашу свою выпью до дна,
со дна проснувшегося подсознания
посмотрю на мир,
на тебя,
какой ты молодой,
на себя посмотрю взглядом усталым,
только так,
только взгляд усталый
скажет
и покажет, как когда-то человек
большими глотками бренность глотал,
глотает,
кается,
каяться не надо вслух,
хватайте за горло пьяного таксиста,
который везёт нас в никуда.

Ответное письмо другу

Родина прекраснейшая из условностей
рядом с теми, кому выпала на долю чужбина
не произносите этих слов.
Женщина самая обычная из красот
вы не услышите это из уст безответно влюблённых

Бетонным стенам какое дело,
что на гвозди, вбитые в их тело,
повешены книжные полки или вешалка.
Для гардеробщицы нет разницы,
начинается ли здесь театр или заканчивается.

У играющих букварём
пока ещё не заговоривших младенцев
 ничего не спрашивайте,
неужели этот милый облик не поясняет нечто большее, чем толстые книги.

Чтобы утешить мать убиенного,
в тот же час не уверяйте её в существовании другого мира,
разве не скажет она, что видела я в мире этом.

Если грянет гром, не пугайте глухих детей –
рукам слышать и видеть не пристало.
Немного погодя капли засочатся
из обращённых к небу ладоней.

Если вы не посадили ни одного цветка,
я не прошу вас замолчать
но, говоря, что мир бренен и преходящ самую худшую ложь
произнося, не орите во всё горло хотя бы.

Эй вы, поэты! Ради образности в стихе
понапрасну вещами стихи не загромождайте,
если вы не клали книги в морозильник, называя его полкой.

Довольно! Композиторы, не сочиняйте военные марши,
если вы не прочувствовали восьмую ноту.
Хилых ребят не забирайте в армию,
если потом их бросите на полосу,
обществом заминированную словом «дезертир».
От солнца не прячьтесь в самый жаркий день ­–
листья не прячутся, разве вы не видите.

Не смейтесь над стариком, живущим по адресу
улица Назыма Хикмета 12/26,
если он забыл на какой улице живёт:
путь чиновника, собирающего деньги за свет и газ,
частенько проходит через эти края.
Родину любить и любить не учите меня,
я давно наедине с собой в одиночестве – на чужбине…

Перевод Н. МАМЕДОВА

Годжа ХАЛИД 

***
Июльский полдень тянет руки к ветру жёлтому
И землю путает узорами полей.
А нивы дерзкие под тучами тяжёлыми
Не ждут дождей. И тишина стоит над сёлами,
Когда колосья клонятся к земле.

Луга грустят. Луга просторами безбрежными,
Дыша, раскинулись в полуденном тепле.
Далёкий гром… Но облака, дожди удерживая,
Молчат над крышами и алычою снежною,
Когда колосья клонятся к земле.

А день торопится к закату. Шаг тяжёл его,
И беспокоен шёпот сердца в полумгле.
Шуршат, шуршат ветра янтарною соломою
За сеновалом, за амбаром полусломанным, –
Когда колосья клонятся к земле.

Перевод Е. ПОГОРЕЛОЙ

***
В том одиноком доме под горой
От страха ночью дрогнет и герой.
Ни разу окна светом не зажглись,
Дым из трубы не поднимался ввысь.
Но только ветер в доме завывал
И путника случайного пугал.
…Внизу раскрыл глухую пасть обрыв,
Что делать с домом, так и не решив.

***
Как мне забыть чинару над рекою
И озеро с песчаною косой?
Вечерний дым курится над трубою,
Луга сияют утренней росой.

Любовь к земле одна меня и держит
От странной тяги к дальним городам.
Стареет жизнь, но остаётся свежей
Любовь к деревьям, травам и цветам.

Когда над полем тучи проплывают,
Желтеет небо, гуси улетают,
От странных чувств я зарыдать готов.
И сердце жаждет высшего искусства,
Прекрасные ко мне приходят чувства,
Моя душа трепещет от стихов.

Перевод Ю. КУЗНЕЦОВА

Смеркается в Гашгадже

Меня эта ночь не застанет в пути.
Смеркается в Гашгадже…
Последний подъём остаётся пройти:
Смеркается в Гашгадже.

Неужто я здесь задержусь до утра
В густых облаков шалаше?
На гору сползает ночная чадра –
Смеркается в Гашгадже.

Чем ближе родное селенье и дом,
Тем жарче тревога в душе.
Летучая мышь задевает крылом.
Смеркается в Гашгадже.

Звезда надо мною осколками льда…
Так часто случалось уже –
В село возвращаюсь родное, когда
Смеркается в Гашгадже.

Едва различая дорогу, бегу
По кручам, камням, черемше…
И даже в дверях улыбнуться смогу.
Смеркается в Гашгадже.

Перевод А. АНАНИЧЕВА

Печаль

Есть печаль, привычная для всех,
Тихая печаль, когда скучают.
Вечная, холодная, как снег, –
Мир наполнен вечною печалью.

То печаль овражистых полей,
Тех, что не засеют и не вспашут.
Скромные цветы о ней расскажут,
Что увяли на моём столе.

То печаль непройденных дорог,
На которых жизнь остановилась;
Потемнела сабля, затупилась
И навеки встала в уголок.

Миллионы лет в одном броске
Падает река со скал суровых.
В высохшем арыке, на песке,
Догнивает водорослей ворох.

Мне печаль, как память, дорога,
Я её без ропота встречаю.
Мир, ты отравил меня печалью,
Пощади хоть моего врага!

Перевод К. ПАСКАЛЯ