СОБЫТИЕ

Театр наций представил российскую премьеру спектакля Марины Влади «Владимир, или Прерванный полёт»

Для пожилых людей это было возвращение в молодость. Для молодых – трагическая и прекрасная love story из ушедшего ХХ века. Одно несомненно: равнодушных на протяжении этих десяти февральских вечеров в зале Центра имени Вс. Мейерхольда не было.

Я входила в состав первой из, как сейчас принято говорить, референтных групп и неминуемо вспоминала – перед спектаклем, во время него, по окончании – свою жизнь в семидесятые, когда не было большего праздника, чем попасть, прорваться на спектакли Таганки. Когда немыслимо было представить, чтобы кто-то из уважающих себя интеллигентов-шестидесятников не видел бы на сцене Высоцкого–Хлопушу, Высоцкого–Гамлета, Высоцкого–Лопахина, Высоцкого–Свидригайлова… Тогда, что называется, «в каждом доме» могло не быть только что появившихся мебельных гарнитуров или даже телевизора, но обязательно имелись затёртые до шипящего скрежета плёнки с записями мгновенно узнаваемого «сорванного» голоса. А уж повсеместно распространившаяся весть о романе, а потом и браке всеобщего кумира с прекрасной французской «Колдуньей» была воспринята чуть ли не как событие личной жизни, как предмет общей нашей советской гордости.

Мемуарная книга Марины Влади «Владимир, или Прерванный полёт» появилась через семь лет после смерти Владимира Высоцкого. Будучи довольно быстро, на «перестроечной» волне, переведена на русский, она даже успела вызвать здесь своей откровенностью и неведомым нашим читателям доселе резкостью и прямотой оценок некоторое подобие скандала. (Сегодня после всего того, что нам довелось прочесть и услышать за минувшие двадцать лет и о Высоцком, о его личной жизни, в частности, об этом просто смешно вспоминать – насколько же «неиспорченными» мы были.) Теперь эти слова, даже произносимые со сцены, вызывают разве что ностальгию. И другие печальные, но всё же прекрасные чувства.

Конечно, постаревшая, но всё равно красивая, истинная парижанка, вдобавок актриса, она рассказывает не таясь, «наедине со всеми» об их первой встрече, а точнее, сперва о театральном впечатлении – когда сразу, как ожог, его хриплый голос, обнажённый торс, бешеный темперамент того самого есенинского Хлопуши – а затем эта фраза, произнесённая им в первый же вечер знакомства: «Я люблю тебя давно». И последующий – не вопрос, а утверждение: «Ты станешь моей женой». Для большинства зрителей московских гастрольных спектаклей эта история наверняка больше чем известна, десятки раз слышана по телевизору – но сейчас, рассказанная от первого лица, она хочешь не хочешь пробирает, достаёт до болевых точек души.

Равно как и другой эпизод, до которого в реальном времени должно было пройти целых двенадцать лет, а здесь в спектакле – всего час с небольшим, когда громадные толпы людей, которых Марина увидела у Театра на Таганке, включили на погружённой в скорбь площади свои магнитофоны и устроили своеобразную перекличку, объясняющую степень народной любви куда сильнее любых, самых высокопарных слов. Голос Высоцкого, слова разных его песен, наступая друг на друга, звучали и в сегодняшнем московском зале, а собравшиеся слушали их вместе с его Музой.

Франция, Париж увидели премьеру «Владимира…», родившегося в театре «Буф дю Нор» в результате совместной работы автора-исполнительницы и режиссёра Жана-Люка Тардье, два года назад. В России, куда спектакль прибыл благодаря Государственному театру наций, новому министру культуры РФ Александру Авдееву и ряду крупных отечественных бизнесменов, он воспринимается, естественно, совершенно по-иному, обретает особые обертоны. Но думаю, и там, и здесь, и в любой другой точке земного шара зал не сможет не оценить в полной мере тот недосягаемо мужественный с точки зрения многих поступок немолодой и познавшей в своё время всемирную славу женщины – открыто рассказать о Нём и о Них двоих, отважившейся на публичную исповедь перед публикой. Спектакль уникальный, несравнимый ни с каким другим, притом что какой-то особой феерической «театральности» нет и в помине. Актриса просто играет – хотя слово «играет» здесь совсем не подходит – проживает ещё и ещё раз ею прожитое, пережитое. Время, чувство, судьбу.

Марина Влади на сцене одна… и не одна. Дело даже не в аккомпанирующем трио музыкантов – две гитары и контрабас, – умело справившихся с задачей быть необходимыми, но незаметными. Этот, по сути своей, моноспектакль, конечно же, не мог сложиться без ещё одного равноправного артиста-партнёра, живущего на подмостках в фонограмме, в глазах, фотоизображение которых время от времени возникает на экране-заднике. И, конечно, в песнях, которые она исполняет по-русски. Разумеется, совсем не так, как их исполнял он. Но с безусловным, всей жизнью и этим спектаклем доказанным правом на собственную трактовку…
Марине Влади, как и Владимиру Высоцкому, «есть, что спеть».

Анна КУЗНЕЦОВА