На этой сече все побеждены,
Искромсаны, повержены, убиты...
Прости, что не вернусь к тебе с войны –
Уж лучше быть убитой, чем забытой...

Придёт Другая – в пепле и дыму, –
Не знающая слёз и откровений,
И будет молча жить в моём дому,
И весь уклад, что прежде был, изменит.

И будешь ты искать её глаза –
Невидящие, тронутые стынью,
В них в седине утонет бирюза,
В них станет вечным горький вкус полыни.

И щёки её будут солоны,
Как и у всех, вернувшихся с войны,
И редким будет с нею разговор,
И будет ночь стрелять в неё в упор...

На этой сече все побеждены.
Вот так я
  не вернусь
   к тебе с войны...

* * *
Ты спросил, что случилось с моею Судьбою?
Отчего я так часто бросаю домашний очаг?
– Оттого, что Любовь моя ходит со скорбью
По кавказским хребтам
с вещмешком на плечах...

Там, где пыльные бури взметнулись до неба,
Где спаситель не Бог – боевой вертолёт,
Там, где солон кусочек солдатского хлеба,
Где струится ручьями не дождик, а пот,

Там, где слёзы от жара в глазах высыхают,
Прожигая зрачки... Там, где солнце палит,
Там, где с матом воюют и молча страдают,
Превращаясь в легенду, уходят в гранит.

На любовь я надела серебряный крестик –
Сохрани её, Боже, в той страшной войне!
Оттого и пишу я лишь скорбные песни...
По своей ли вине? По своей ли вине?

* * *
Эх, война, война – кому мать родна,
А кого свинцом угостит она.
Кто-то пьёт медок с мягким пряничком,
Кто-то в крик кричит сына Ванечку...

Открывай врата, сине небушко,
Принимай своих ратных детушек.
Посчитались мы с жизнью зорьками,
На помин души пьём мы горькую...

Но наступит он, час назначенный,
И вернут нам долг неоплаченный
За хмельной медок с мягким пряничком,
За помин души сына Ванечки.

И ещё за всех наших детушек,
И за кровный наш чёрный хлебушек,
Да за лихо всё, окаянное –
Будет, воры, вам – покаянное!

 ПАМЯТИ ПАВШИХ

Кровоточат в церквах образа.
Эта боль не оставит в покое.
И за что же вам, братцы, такое?!
Эту тьму не осилят глаза...

Чьи грехи оплатить по счетам
Довелось вам горячею кровью?
Между ненавистью и любовью
Тот погост, где покоиться вам...

Ваша жизнь просочилась из ран,
Обагрив и равнины, и горы...
Сатанеют кавказские воры!
И ослепли глаза ваших мам...

И сиротством душа захлебнулась
В тот безумно-кровавый закат.
Так в какой нам ударить набат,
Чтобы небо само содрогнулось?

Эта боль не оставит в покое.
Ну за что же, за что нам такое?!