ИСТОРИЯ НА ЭКРАНЕ

или Настоящий крах «Операции «Валькирия»

Мужское население моей небольшой планеты наотрез отказалось идти смотреть на – воспроизвожу дословно – «маленького Круза в роли большого Штауффенберга». В итоге пришла в кинотеатр одна: сижу осматриваюсь. Много молодёжи – судя по всему, учащиеся старших классов. Они постоянно коммуницируют в пространстве: посылают sms, принимают ответы, перебрасываются шуточками. Раз пришли – значит, хотят уловить сигнал из прошлого. По крайней мере настроились на приём и ждут обещанного историко-драматического зрелища.

В том, что голливудский фильм «Операция «Валькирия» одновременно идёт в немецком и в российском прокатах, есть всё же нечто символичное. Дело даже не в самой истории – все события тех дней давно изучены, фигура полковника фон Штауффенберга неоднократно появлялась на теле- и киноэкранах. Дело в отношении к истории, которую на этот раз переписали просто так, ради красивой картинки.

Недавно подобное произошло и с образом Колчака в российском блокбастере «Адмиралъ». Формулировке «мы снимаем не документальный фильм, а зрелищное кино» противостоит аргумент, прозвучавший по немецкому радио после премьеры «Валькирии»: «Если бы мы увидели всю правду – фильм не стал бы хуже, скорее наоборот». Крупнейший специалист по истории, профессор Петер Штайнбах, который руководит Мемориальным центром немецкого Сопротивления, на страницах прессы вынес картине Брайана Сингера неутешительный вердикт: «Несказанная ложь». Штауффенберг не вёл дневника, план «Валькирия» был разработан не им одним, сцена, когда Штауффенберг приносит документы на подпись фюреру, выдумана…

А главное – образы других участников Сопротивления, таких как Фридрих Ольбрихт, Карл Гёрделер, Хеннинг фон Тресков, безответственно искажены, ослаблены. За кадром остались истоки заговора, противоречия в мировоззрении его участников, равно как и значение тех событий для истории Германии, уступив место вырванной из контекста миссии одинокого героя.

По злой иронии судьбы подобную трактовку образа Штауффенберга предвосхитил не кто иной как Йозеф Геббельс, сказавший однажды: «Штауффенберг – вот это был парень! Его даже почти что жаль. Какие хладнокровие, ум, какая железная воля! Необъяснимо, что он мог попасть в подобное окружение!..»

В этом высказывании заключён, пожалуй, главный конфликт немецкой истории ХХ века. Не разобравшись в нём, невозможно понять саму суть немецкого Сопротивления, для которого 20 июля 1944 года, день неудавшегося покушения на Гитлера, – это триумф и крах одновременно. Обретший благодаря звёздному Тому Крузу романтический ореол героя-одиночки, Клаус Шенк фон Штауффенберг был далеко не единственным в своём роде. Ядро офицерской антигитлеровской оппозиции составляли потомки блестящих аристократических родов, традиционно избиравшие военную стезю, представители высших кругов знати, которая в союзе с армией позволила нацизму совратить себя и открыла Гитлеру дорогу к власти, подчинив здравый смысл надежде вернуть Германии былую мощь. При этом их мировоззрение трудно назвать прогрессивно-гуманистическим.

В 1939 году Штауффенберг в письме к жене позволял себе оскорбительные, расистские высказывания в отношении населения оккупированной Польши. А в 1942-м, когда на вопрос о том, как изменить стиль руководства Гитлера, следует его лаконичное «убить», он в то же время активно занимается комплектацией «восточных легионов» для фронта. Он двойственен, как и все представители военной оппозиции. Они готовы уничтожить фюрера, но ещё долго будут выполнять его преступные приказы, считая необходимым выиграть войну.

Однако сейчас немодно обращать внимание на двойственность истории и противоречивость её действующих лиц. Конфликт эпохи так и остался скрытым для зрителей.

Следует сказать и о том, чего немецкая критика не заметила вовсе. В фильме почти отсутствует наиважнейший для военной антигитлеровской оппозиции фактор – восточный фронт, упоминание о котором сведено к нескольким кадрам. Создаётся впечатление, будто Великая Отечественная война была лишь незначительным эпизодом в истории Второй мировой. 13 марта 1943 года – дата очередного неудавшегося покушения. Гитлер делает остановку в Смоленске. Зелёная трава, пусть немного жухлая, зелёный лес из окна самолёта. Почти карикатурная условность. Меж тем именно происходившее там, на востоке, с самого начала и по возрастающей влияло на умонастроения высших офицеров вермахта, неумолимо загоняя многих в состояние неразрешимого внутреннего конфликта.

О том, что военная кампания против СССР будет войной на уничтожение в том числе и мирного населения, высшее офицерство узнало 30 марта 1941 года. По свидетельствам очевидцев, речь фюрера повергла присутствовавших в ужас. Да, позднее большинство из них смирилось, следуя главным заповедям прусского офицера – верность и повиновение. Но Хеннинг фон Тресков, один из безусловных, непримиримых лидеров офицерского Сопротивления, который и введёт в этот круг Штауффенберга, именно тогда произнёс пророческие слова: «Если нам не удастся уговорить фюрера отменить эти приказы, всему немецкому народу придётся взять на себя бремя вины, о которой мир не забудет и через сотни лет…»

К лету 1944 года стало ясно, что возмездие неотвратимо. Фон Тресков, планировавший все покушения в надежде на сепаратный мир, сказал Штауффенбергу, тяжело переживавшему высадку союзных войск в Нормандии, другие слова: «Покушение должно состояться… Теперь важно лишь то, что немецкое Сопротивление перед лицом истории и всего мира посмело нанести удар, пусть даже ценой жизни». От этой фразы, впитавшей в себя всю безысходность, весь трагизм ситуации, в фильме не осталось и следа.

Отсутствие трагического измерения обусловило и главный провал авторов картины, долго бившихся за право снимать именно в Берлине. Дух города в фильме отсутствует, а происходящее на экране выглядит всего лишь неудавшейся попыткой «дворцового» переворота. И вновь возникает ощущение, будто сама история посмеялась над незадачливыми интерпретаторами, ибо поверить в то, что покушение 20 июля – дело рук лишь «клики амбициозных офицеров», больше всего хотелось самому Гитлеру.

Однако последующие события показали, что речь шла о несравненно большем. По стране прокатилась волна самоубийств. Многие приходили в гестапо сами в знак солидарности с уже арестованными. Они знали, что их ждёт, но никто не хотел отсиживаться – это был последний вызов режиму после стольких неудач. Но при всём при том, несмотря на масштабность подготовки, заговор имел и весьма существенную слабую сторону – полное отсутствие поддержки в народе. Подтверждением тому служит послевоенная судьба семей заговорщиков. Их негласно презирали ещё долгие годы, на протяжении почти всех пятидесятых.

…Ну вот и фильм закончился. До меня долетают чьи-то слова: «Нельзя так искажать историю, и именно так она и искажается». Подростки вновь дорвались до своих мобильников. Приём сигналов извне закончен, полученная информация ушла в память, файл закрыт. «Добавь к этому нашу не очень образованную молодёжь и задумайся о результате», – преследует меня навязчивый голос. « И потом, Штауффенберг был гораздо выше». Как вредно, однако, знать детали. Это очень мешает наслаждаться зрелищем.

Мария ХАМАХЕР, собкор «ЛГ» по Центральной Европе