Наступление календарной весны в России, увы, не совпадает с показателями термометра. Если от чего и становится теплее, так от приближающегося праздника женщин. Будучи вынуждены пропустить из-за выходных поздравление в срок, мы даже рады это сделать заранее и отдельно. В том смысле, что отдел литературы от души поздравляет всех авторов, относящихся к прекрасному полу, и желает им любви, творчества и признания.

Лунное олово

Наталья ПОПОВА

* * *                                                                                                                                                 
Этот войлочный двор забелённый
и рябиновый рой надо мной,
в шелухе отжелтевшего клёна
редких лавочек сломанный строй,
влажных улиц пролёты тугие,
волнорез углового метро –
остановка, шаги верстовые,
побирушки… и тот метроном, 
что отсчитывал нашу с тобою
на двоих неспокойную речь.
Это осень и запах алоэ –
право жить и желание слечь.

* * *                                                                                                                                                   
Берегись, убаюкаю. В мутном бокале
застоялась заздравная, здравая речь.
Обтекает дыхание, перетекает
в обводные каналы вдоль линии плеч.

Липнет лунное олово к пене прибоя,
припаяло у кромки усталый твой взгляд.
Ночь безродной собакой шагнёт за тобою,
слышно, чьи-то шаги мокрой галькой галдят.

Даже море устало от шума. И ветер
полоснёт по лицу. Ты прикроешь глаза
и представишь, как гнёт тополиные ветви
прямо к окнам моим октябриный азарт.

Как стою у окна в твоей старой рубахе,
за бессильные плечи держусь и смотрю,
как дождём гулкий вечер небрежно распахан.
Я тебя убаюкаю… баю-баю.
ТОЛЬЯТТИ

На берегу застыну…

Ольга ЖУРАВЛЁВА

МОЙ                                                                                                                                                  
Этот сине-зелёный твой.
Этот рьяно-багряный, встречный,
Необузданный и живой –
Мой, конечно…
И надмирностью вековой,
Недоступностью безупречной
Режиссируешь непокой –
Мой, конечно…
И, печалясь по пустякам,
Прикрывая глаза устало,
Посвящаю твоим рукам
Этот – алый…
И неведомо почему –
По каким неземным причинам
Предназначенный никому –
Мой мужчина!

* * *                                                                                                                                             
На берегу застыну на бегу,
Над самым краем заслонясь руками –
Не оттого, что плавать не могу,
А потому, что неуютно с вами.
А там, внизу, значительно у ног
Неторопливо протекает время,
Дразня неотвратимостью тревог,
Стремнинами отбрасывая стремя.
Вот так – не отрываясь от земли,
Окаменев от мудрости остылой,
Бросаю в воду взгляды-корабли,
Предупреждая их круиз унылый.
И так всегда. Хоть бравый капитан
По чести и мундиру безупречен…
А где-то в море мой катамаран
Тяжёлыми штормами изувечен,
Коньком тараня жёсткую волну,
Стремится оторваться от пучины.
По-птичьи не вникая в глубину,
Ища в полёте главные причины,
Летит себе вперёд, касаясь вод
Под дерзкими тугими парусами?
Как – словно с горки вылетев на лёд –
В далёком детстве реку режут сани…
МОСКВА

В этой вселенной

Анна СТРЕМИНСКАЯ

* * *                                                                                                                                                  
Я притаилась здесь, на этой планете,
в этой вселенной, пульсирующей, как сердце.
В этой вселенной есть улица горше смерти.
Там проживаю я – больше некуда деться.

В этой вселенной я на любимом диване,
с книгой в руках. Если выйти во двор –
палисадник.
А в палисаднике маленький есть виноградник.
Выйдешь во двор – всё в зимней стоит нирване.

Рядом со мной рыжий кот – такой же,
как я, подкидыш
в этой вселенной, в земных временах и странах.
С ним посидишь, ну а после из дома выйдешь.
То, что увидишь, покажется очень странным.

Что вижу я – образ Божий в альтфатер1
лезет,
рядом товарищ в сугробе лежит смиренный.
Мне ничего не понятно на странной моей
планете,
в этой вселенной – страннейшей из всех
вселенных.

ЭВРИДИКА                                                                                                                                 
Ария Тоски в подземном звучит переходе,
Тоска поёт с затаённой надрывной тоскою.
Тоска подземная в плащике не по погоде,
с бледным лицом, что припудрено
смертным покоем.

Мечется голос надтреснутый, жалкий,
зовущий,
голых красоток и лики святых омывая.
Мечется и рассыпается пуще и пуще
под грохотанье летящего к морю трамвая.

Песнь Эвридики затем в этом царстве
Аида…
Вот и Орфей, а быть может, Харон –
я не знаю.
Выручку он заберёт, он зовёт её Лида,
вот он выводит её, вот поверхность земная.

Вот он идёт и на зов её не обернётся,
всё как всегда: и спокойно, и тошно, и дико.
Только галёрка случайным хлопком
отзовётся,
только останется – Тóска, тоска…
Эвридика.
ОДЕССА

Ожидание весны 

Валентина КОРОСТЕЛЁВА

* * *                                                                                                                                                 
Дремлет шляпа, спит пока что зонт,
Снег висит кругом немытой тряпкой…
Но таит загадку горизонт,
Хоть под вечер и бывает зябко.

Ну а если солнце пронырнёт
Сквозь небес огромную подушку, –
Сердце снова вздрогнет и замрёт,
Как дитя в преддверии игрушки.

За душой – ни капельки вины,
И опять поёт надежда соло…
Это ожидание весны
Слаще всех июльских разносолов!

* * *                                                                                                                                            
А я, однако, в душу верю,
Да, да, с утра по крайней мере,
Пока не встрянет наконец
В мой день какой-нибудь стервец.

Пока дышать не помешало
Его заточенное жало
И не сошлись, увы, на нет
Средь бела дня и звук, и свет.

Пока от чаши этой едкой
Не пробил час глотать таблетки...
Но утро всё-таки наступит
И на былую боль наступит!
г. ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЙ

Старые качели

Катерина КЮНЕ

* * *                                                                                                                                                   
небо поит из лужи своих голубят
жирное солнце уводит столбик
в распухший плюс
рядом с тобою я лучше самой себя
я ощущаю: вот перья, вот крылья, вот клюв

я тоже могу сидеть на высокой трубе
заполошно взлетать, солидно курлыкать
про юг
могу рассчитывать даже на корм с небес
а ещё говорят, что птицы – они поют…

я даже могу вести голубиный бой
с воронами тучными чёрными – мне легко
клювы прицельно в сердце, но рядом с тобой
птичья кровь превращается в птичее молоко

…небо кормит из лужи своих голубят
жирное солнце уводит столбик
в распухший плюс
рядом с тобой я лучше самой себя
я ощущаю: да. я живу. я не сплю…

как небеса узнают своих голубят?
вот собрались: делят небо, молчат и ждут
я подхожу, нахохлившись, имя шепчу про себя
смотрят. кивают. протягивают лоскут…

* * *                                                                                                                                           
у мира затуманены края.
и я не я. и я плыву в тумане
к гряде смурных осипших серых зданий
бесшумно направляя свой каяк.

они стоят. я, протянув весло,
касаюсь их обледеневшей кожи
чтоб подытожить. это тоже
мертво. мне вновь не повезло.

мне кажется я слышу голоса
мираж запах творожной запеканкой
я вспоминаю: куклы, прятки, санки
и я плыву к табличке «детский сад»

как будто кто-то выбежал встречать
но чуть поближе – старые качели
они не спят. они обледенели.
здесь двадцать лет как длится тихий час.

живёт беспечно мудрая страна
на севере дичает всё не скоро
он ждёт хозяев, глупый мёртвый город,
лишь в окнах почернела тишина.

но между улиц тёмных и кривых
я не сдаюсь, ведь я упрямей многих
я на пироге от порога до порога
ищу живых
МАЙКОП