ФЕСТИВАЛИ
Несмотря на то, что на XVIII Открытом российском кинофестивале непафосная деловитость уживается со вкусом подобранной музыкальной программой и светскими пати, в Сочи пространство собственно искусства заметно расширилось и по-новому структурируется. Помимо двух конкурсов – полнометражного кино и короткого метра (последний призван не столько продвигать непопулярный у наших прокатчиков формат, сколько помогать продюсерам в поиске новых талантов) – целый набор внеконкурсных программ. К традиционному уже «кино на площади», где бесплатно для всех желающих показываются зрительские хиты года, и программе документального кино добавились новые. Например, «Кинотеатр.doc», делающий ставки на поиск новой реальности в жизни, непредвзятость взгляда и искренность высказывания. Добавьте к этому пару ретроспектив, и станет ясно, что «Кинотавр» реально представляет всё самое интересное, что снято на русском языке за год.
Что касается основного конкурса, то тут сошлись самые острые и спорные ленты, которые критики немедленно окрестили «экстримом». Экстремальный зрительский опыт конкурсная программа, правда, обеспечила. Даже в сладкой-сладкой сказке «Кука» подразумевается, что сиротка-девочка полгода живёт рядом с телом помершей бабушки. Впрочем, неслабый этот факт остаётся за кадром. Чего не скажешь о мертвецах в «Грузе-200» Алексея Балабанова или «Два в одном» Киры Муратовой… В фильме «Отрыв» Александра Миндадзе смерть впечатляет не физиологическими ужасами, а кошмаром продолжения повседневности. Чего стоит звонок с мобильника погибшей в авиакатастрофе жены, от которого муж в шоке! Это не цитата из японского ужастика – просто мальчишки-мародёры телефон спёрли. Даже в фильме Марины Разбежкиной по повести Есенина «Яр» зрителя ждут не светлые берёзки-луга-поля, а мрачный лес, река, выбрасывающая утопленников, жутковатого вида странники и скорые на расправу с барином мужики, верящие не в закон, а в крестьянскую поруку. Одним словом, стихия природной и народной жизни, снятая как мистическая иррациональная сила. Без сантиментов. В практически документальной манере. На этом фоне даже неигровая лента о жизни садомазохистов «День рождения инфанты» (реж. Валерия Гай-Германика) выглядит скромным полевым исследованием городской субкультуры.
Но главные страсти фестиваля закрутились вокруг фильма «Груз-200» Алексея Балабанова. Причём спорили не только те, кто, шокированный увиденным, хотел бы «стереть файл с этим фильмом из своей памяти, если бы это было возможно», но даже его сторонники. Диапазон трактовок был шириною с Чёрное море, на котором стоит город Сочи. Последний гвоздь в гроб советской власти – и бескомпромиссное высказывание о настоящем. Фильм о реальных событиях – и притча религиозного характера. «Подмена социальности типичной клиникой» и мощное гражданское высказывание. Чёрная трэш-комедия – и триллер про маньяка. В итоге «Груз-200» стал фаворитом критики и получил «Белого слона» – приз гильдии киноведов и кинокритиков. Основное жюри фильм не заметило, отдав три главных приза, в том числе Гран-при, приз за режиссуру картине Алексея Попогребского «Простые вещи». Сергей Пускепалис и Леонид Броневой, сыгравшие в нём, получили также приз и диплом как лучшие исполнители мужских ролей. Этот фильм был награждён и дипломом критиков.
На первый взгляд эти два лидера фестиваля выглядят как «лёд и пламень»: беспощадное к зрителю кино vs фильм «с человеческим лицом»; кино идеологическое vs картины, имитирующей естественный взгляд на вещи; возвращение к радикальному опыту авангарда vs интереса к ценностям гуманизма. Но, на мой взгляд, это ложная оппозиция. По крайней мере в контексте конкурсной программы.
Да простят меня эстеты, речь пойдёт об этике. Точнее, об очень жёстком выборе, перед которым ставят авторы своих героев. Скажем честно: необходимость эта отчасти вынужденная. Жёсткость обстоятельств должна обеспечить крепость драматургии зрительского кино. И – финальный этический поступок героя. Парадокс в том, что герои на этот самый поступок, который должен стать лакмусовой бумажкой, проявляющей их качества, ну никак не способны. Они ждут до последнего, пока обстоятельства за них что-нибудь да решат. Скажем, герой фильма Валерия Тодоровского «Тиски» весь фильм мечется между местным наркодилером (Фёдор Бондарчук в этой роли непобедимо обаятелен) и сильно пьющим милиционером, «всадником без головы», как он аттестуется в фильме (мощная роль Алексея Серебрякова). В их поединке красавец-диджей вроде марионетки. Кто за ниточку дернёт – в ту сторону и движется. При этом амбивалентность нравственного выбора – прежде всего предательства – подчёркнута принципиально. Диджей попадает в историю из-за дурацкой верности друзьям. А в финале сдаёт подельника – во имя добра.
Другие персонажи, напротив, способны на поступок, но – как бы это выразиться – чисто функциональный. Короче, соображениями о добре, зле эти ребята не заморачиваются. Для них проблема этического выбора вовсе даже не стоит. Как, скажем, для героини фильма «Жестокость» – режиссёрском дебюте Марины Любаковой. Девочка-оторва Вика смахивает на героиню «Бумера-2»: и внешним видом, и жаждой независимости, и желанием вырваться из нищеты. Но вместо компьютера она вооружается фотоаппаратом. Есть и отличия. В «Бумере-2» была какая-никакая, но история любви. Здесь нет даже истории дружбы. Ребёнок с ангельским личиком разрушает жизнь любовной парочки – причём до основания, так что даже и руин не остаётся. Прямо на глазах рождается образ идеальной суки-терминатора. Держитесь, героини «Убить Билла»! Замечательно, что в роли жертвы оказывается не только мужик, но и красотка, которая к девочке искренне привязалась. Рената Литвинова в роли 30-летней одинокой женщины – классический лох. Фильм выглядит новым парафразом на тему «отцов и детей» – впрочем, тут больше подошло бы название «дочки-матери».
Ту же тему нового человека из железа, выкованного социальной реальностью последних 15–20 лет, продолжает фильм Алексея Мизгирева «Кремень» (приз за лучший дебют и лучший сценарий). «Твёрдость не тупость», «Москва не гражданка», «моё слово – кремень», дембель Антон не говорит – рубит. Ещё он любит демонстрировать твёрдость, разбивая бутылки о голову, – между прочим, не чужую, а свою. Но не пьёт вообще – что очень украшает мужчину. Ещё он человек цели. Если решил жениться на однокласснице Зинаиде, которая имела неосторожность послать ему в армию свою фотографию с пожеланием успешной службы – ну такое ей общественное поручение дали, то идёт к цели напролом. Приезжает в Москву, куда Зина с папой и мамой переехала из родного Альметьевска, и просит её руку у ошарашенных родителей. А когда те не выражают восторга, начинает боевые действия по полной программе. Но для начала поступает в милицию служить.
Его уже успели сравнить с Данилой Багровым, благо «Кремень», как и «Брата», продюсировал Сергей Сельянов (компания СТВ). На мой вкус, различий гораздо больше. Не потому, что Данила начинает с того, что отказывается служить в милиции, а Антон, наоборот, туда приходит. Для фильма это не имеет ровным счётом никакого значения. Среда, в которой оказываются герои, всё равно изначально враждебна. Герой не может рассчитывать не только на «товарища сержанта», который крышует подпольный бордель, но и на «товарища майора». Отец-командир борется за чистоту рядов и гражданскую справедливость, но в решающий момент предлагает герою: «Дай показания. Только сам их подпиши. А я тебя лично отмажу». Точно так же непринципиально, что герой в финале весь в шоколаде – его находит слава, повышение и новая встреча с любимой. Могла найти и пуля – ведь форма, автомат и граната оказались самыми убедительными его аргументами, которым внял город. Важнее, что Данила, несмотря на гору трупов в «Брате», оставался ещё и лирическим героем. С любовью к «Наутилусу», с человеческой теплотой, с трогательной почти подростковой неуклюжестью. Герой «Кремня» с его резкими жестами, крайними реакциями, чеканными фразами смахивает на терминатора. Даже страсть к Зине выглядит как введённая в компьютер программа. Как ни странно, не любовь, а жалость и страх становятся симптомами человеческого.
Тем не менее этот герой чуть ли не единственная надежда нашего кино на положительного героя. Антон не совершает заказное убийство. И даже вьетнамку из борделя освобождает, как обещал. Он способен на поступок и нравственный выбор. Вопрос в том, что этот нравственный выбор не мотивируется в картине. Он выглядит чем-то вроде основного инстинкта.
На фоне такого расклада – либо марионетки, либо герои без страха, упрёка, а заодно и без башни – неожиданно обретает актуальность давно забытый герой. Человек, который всё же имеет некие нравственные координаты и способен на поступки. Не сказать, чтобы Сергей Викторович Маслов, анастезиолог второй категории, живущий с женой и дочкой в коммуналке на зарплату врача, – главный герой фильма Алексея Попогребского «Простые вещи» – идеально подходил на роль такого героя. Выпить не дурак, охотник до хорошеньких медсестёр, да и взятки берёт при случае. Но этот витальный персонаж, который в исполнении Сергея Пускепалиса обаятелен настолько, что его на пресс-конференции сравнили с Хавьером Бардемом, и которого никак не назовёшь безупречным, слава богу, никого не порешает. А соблазн, между прочим, был сильный… И жизнь его ой как дожимает… Точное попадание в героя – не единственное достоинство фильма. Другой момент – герой не подаётся как неудачник и слабак только потому, что не в силах решить насущных жизненных проблем. Ну типа – заработать на квартиру, достичь невиданных профвысот и т.д. Вообще-то он даже с женой и дочкой справиться не может. Жизнь идёт сама по себе и не хочет ему подчиняться. Депрессивности обычных жизненных обстоятельств авторы фильма противопоставляют скромное обаяние текущей повседневности. Фильм снят в документальной манере, так что зритель почти слит с героем. Кадры уличной толпы, боксёр в окне, лица в ресторане, катание детей на зимнем пруду, даже юная парочка на вечернем променаде рождают счастливое ощущение богатства, разнообразия, яркости жизни. Радоваться решительно вроде нечему – но снежок в нос не нокаут. А главное – смертного греха на душе нет.
Впрочем, тема этического выбора в «Простых вещах» обозначена предельно ненавязчиво. Он, как и в «Кремне», совершается героем почти инстинктивно. Единственный фильм, который переводит вопрос об этике выбора, о добре и зле из плоскости бытовой, повседневной или инстинктивной в плоскость экзистенциальную, – это «Груз-200». Впрочем, о нём, о показанном там абсолютном зле и недвусмысленно заявленной теме окончательного прощания с ХХ веком, а заодно и с эпохой модерна и его городами солнца имеет смысл поговорить отдельно.
, СОЧИ–МОСКВА
«Простые вещи» стали практически абсолютным триумфатором «Кинотавра». Сергей Пускепалис и Леонид Броневой в кадре из фильма