Выгон М.Е. Личное дело. – М.: Книга и бизнес, 2005.
Я знаю – город будет,
я знаю – саду цвесть…
Владимир МАЯКОВСКИЙ
Эту книгу вместе с публикуемым выше письмом прислали родственники Иулиана Хренова. «Воспоминание о времени и о себе человека советской эпохи «великих строек» и «большого террора». Книга адресована тем, кто верит в будущее России» – так строго и коротко сказано в аннотации, и именно верой в Россию «Личное дело» Михаила Выгона отличается от многих (в том числе и телетворений) на лагерную тему.
Жизнь же Михаила Евсеевича уникальна, хотя во многом и типична. Как Варлам Шаламов и тысячи других, он был арестован в начале 37-го года и самые ужасные каторжные годы провёл на Колыме. Но в отличие от Шаламова (который кстати писал – и вполне доброжелательно – о Михаиле Выгоне) он прошёл все круги колымского ада, все, в том числе и последний – самый страшный – «расстрельную» Серпантинку. И выжил. И жив сейчас. И не озлобился. Благодаря чему?
В книге – много ожидаемого, неоднократно описанного, страшного, но более всего поражают страницы о «лагерном счастье». О цене глотка свежего воздуха, о счастливой возможности просто лечь, растянуться под смрадными нарами после многочасового стояния в битком набитом бараке, об энтузиазме (!) заключённых во время войны – «всё для фронта, всё для Победы», хотя были и такие, которые ждали поражения СССР в войне, надеясь на скорое «освобождение»… Автор вспоминает хороших людей, которых посчастливилось встретить, людей, которые никого не оговорили, никого не предали. Которые не сдались. В первую очередь Иулиана (Ульяна) Петровича Хренова, спасшего молодого комсомольца, поддерживавшего его и в Бутырке, и на Колыме. Удивительные фотографии Хренова представлены в книге (некоторые сделаны его другом, великим фотографом Родченко) – с Тухачевским, Дыбенко, Каменевым, с актёром Михаилом Чеховым… Ещё в бутырской камере Хренов говорил Выгону: «Держись. Борьба за правду требует неистребимой веры в справедливость». Они держались и верили. И выдержали и выжили.
Эти воспоминания лишены политической конъюнктуры, они проникнуты любовью к людям, которые нашли в себе силы остаться людьми в нечеловеческих условиях, проникнуты любовью к Родине, героической и жертвенной.