Виктор КАРПУШИН
Родился в 1954 году в г. Балашиха Московской области. После окончания средней школы поступил в I Московский медицинский институт им. И.М. Сеченова. Работал во Всесоюзном научно-исследовательском институте противопожарной обороны МВД РФ, корреспондентом районного радиовещания.
Член Союза писателей России с 1995 года. Награждён юбилейной медалью «М.Ю. Лермонтов. 1814- 1841 гг.», «Золотым дипломом» в номинации «Поэзия» X Международного Славянского литературного форума «Золотой Витязь».
Автор пяти книг стихотворений: «Таможенный досмотр» (1991), «Осенние сумерки» (1993), «Странник» (2005), «Береста» (2014), «Метели городу к лицу» (2019).
Стихи печатались в журналах «Юность», «Молодая гвардия», «Литературной газете», «Литературной России», газете «День литературы» и других изданиях.
* * *
Дары волхвов забытые в снегу,
Не различить ни ладана, ни смирны.
Не потерять бы бабкину клюку,
Не наступить бы в темноте на мины.
На русский посох вся надежда тут,
К чему тревожить ангельские сферы?
Здесь каждая проталина – приют,
Бурьяна шёпот – горький символ веры.
Когда же угадается рассвет
И можно будет обойти опасность?
Туманен часового силуэт,
А в ящиках лежат боеприпасы.
А как иначе усмирить врага,
Пусть строит зло бесовские обличья.
Воронками изрыты берега.
Светает. Золотится стая птичья.
Синицы и смешные воробьи
Верны родной земле, не улетают…
Знакомый дом с подковой на двери,
А дыры в стенах бабка залатает.
* * *
Не покаяние – просто морозы,
Не ожидание – стынь и тоска.
Где-то в Крыму зацветают мимозы,
Здесь – нелюдимый ледок у леска.
Вот и вороны немного утихли,
Не разгорается что-то костёр.
Только следы одинокой лосихи,
Только замёрзших берёзок укор.
День прибавляется, пусть понемногу,
Жизнь убавляется, и не проси
Быть поприветливей эту дорогу,
Мне не встречалось такой на Руси.
ЧЕРЧЕНИЕ
Черчение – загадочный предмет,
Не обойтись без циркуля, линейки.
По множеству незначащих примет
Я узнаю весну: узкоколейки
Подтаяла платформа, рельсов блеск
Невольно от печалей отвлекало.
А поезд въехал в подмосковный лес,
И колея, как старое лекало.
Всё решено давно на чертеже,
Соблюдены старинные каноны…
И солнце, как дешёвое драже,
Скатилось на заснеженные склоны.
* * *
Сегодня мы здесь, ну, а завтра кто скажет?
Вот и участковый навряд ли подскажет;
Посмотрит с ухмылкой, прищурясь, недолго.
Друзья, обходите тамбовского волка!
Известно: волчары бывают угрюмы;
Постылая служба, былое и думы.
Семья и заботы убогого дома;
Знакомым моим, ох, как это знакомо!
С утра выходить на простуженный голос,
Искать среди сора единственный колос;
Плутать по равнинам былинной России,
Где мутный портвейн разливают мессии…
Но это не страшно, мессии не злобны,
Пока что в достатке портвейна и воблы.
Пойми, участковый, они не нарочно
Стихи сочиняют прокуренной ночью.
* * *
И по весне случаются печали.
Сходились тени возле полыньи,
А поезда на станции кричали,
Как будто бы в округе нет любви.
Тогда зачем же трепетали звёзды,
Искрился как-то странно талый снег?
И мартовский пьянящий синий воздух
Сулил удачу, в крайности – успех.
* * *
Вот опять заметает погосты,
На дворе нелюдимая мгла.
Взяв семян две неполные горсти
От соседа соседка ушла.
А сосед был нетрезв, не приметил,
Что остался в квартире один.
Четвертинка. Разбросанный пепел.
Белый саван несвежих перин.
Но снега осветили округу,
Просыпается мой городок.
Мой сосед, не нашедши подругу,
Потащился в знакомый ларёк.
Не спасали ни рифмы, ни водка,
Одолели молва и хула…
Со стола улыбалась селёдка
И трезвонили колокола.
* * *
Перебирая снежную крупу,
Перебираясь через буераки,
По-детски верю в сонную тропу
И в прочие магические знаки.
Молитвенно заворожённый лес
Привычно примет странника, скитальца…
А я не жду ни счастья, ни чудес,
И не мечтаю в ступе покататься.
Зачем тревожить старую Ягу,
В её метле осталось мало прутьев…
Следы ворон на мартовском снегу
И старый пень, как витязь на распутье.
ПОЭТ
По мхам сырым водил пером,
На папоротники молился,
Ходил блаженным, а потом
На жизнь негромко матерился.
Он не был злобным стариком,
А просто так – один из многих,
С простым холщовым узелком
Неспешно брёл в пределах строгих.
Стихи таились, как грибы,
Но он упорно топал в чащу
И верил в выверты судьбы
И в жёлтый лист с берёз летящий.
Старался быть самим собой,
Не слушал глупую кукушку…
…И долго бабушка с клюкой
Ждала его в свою избушку.
* * *
Купите ступу, заодно метлу,
Не пожалейте денег на обновки.
Угрюмый чёртик мнётся на углу,
Где ведьма на трамвайной остановке
Давно стоит – вновь опоздал Кощей,
Наверное, напился с местным лешим...
На кухнях вечный запах кислых щей,
Где иногда мы правду-матку режем.
И не смущает виртуоз-альтист
Мелодией пронзительно-метельной…
Ущербный месяц – прошлогодний лист,
Над городом, где вечер карамельный
От фонарей и храмовых лампад,
Которые всегда смущают нечисть…
Какой невероятный снегопад,
Пусть есть метла, печаль очистить нечем.
ОКОШКО
Пока ещё торгуют возле храма,
Соленьями, вареньями, шмотьём,
Я жду весну. И вот – капелей гамма,
И снова в полдень Масленицу жжём.
Надеемся, что в стужу горе злое
Позёмкой мёртвой уползло змеёй…
И грезится окошечко резное
Почти неразличимое зимой.
Вся жизнь моя вписалась в то окошко,
Когда в квадрате бледно-слюдяном
Горит лампада, спит на лавке кошка
И стол застелен бабушкиным льном.
Вполголоса вздыхают половицы,
Но в этом нет предчувствия тоски…
И наст прозрачней детской роговицы
На взгорке возле замершей реки.
* * *
Непритязательный пейзаж
В окне, капелями промытом:
Аптека, улица, гараж
И прочие детали быта.
Ни холодно, ни горячо,
Лишь наста блеск поближе к ночи.
И ноет неспроста плечо,
Но я не собираюсь в Сочи.
Вполне комфортно в городке
С названьем странным – Балашиха,
Где погадает по руке
Смурная баба Бабариха.
Где вдруг попросит закурить
Мужик, на лешего похожий…
Разбитых здесь полно корыт,
О чём расскажет дед прохожий.
Конечно, сказочка стара,
И кто в неё теперь поверит?
Слезится март, земля сыра
И лета ждёт соседский велик.
* * *
Та, что поёт, свалила за бугор,
По улицам уныло бродят лохи...
А как дела? Да, в общем-то, неплохи:
Посажен сад, вокруг него – забор.
Чудесная антоновка, налив,
Божественная тень родного крова…
Так исчезает бесовской наив,
Жизнь на Руси обыденно сурова.
Донбасс дымится, горек чернозём,
Но мы крушим бетонные подвалы…
И арматура связана узлом,
Расплавлены квадраты и овалы.
Пусть Примадонна на Святой земле
Найдёт своей душе успокоенье…
Кремнистый путь. Канавы и каменья.
И тлеет совесть угольком в золе.
