САМЫЙ СКОРЫЙ ПОЕЗД



Фантастическая игра с участием И. Анненского, Н. Гумилева, А. Ахматовой…



«Нет, не луна, а светлый циферблат»
О. М.



Уходит поезд как беглец,
И Гумилев глядит в окно,
Мелькнул разрушенный дворец,
И вновь становится темно.
Он чиркнул спичкой, закурил
И дым сиреневый поплыл,
И мысли, словно ищут брод:
Который час? Который год?

…Сигналят станции огни,
Но поезд набирает скорость;
Нас стерегут, как Цербер, дни,
Нас стережет любая новость.
Имперский Рим уже шумит
И легионы перед дверью…

Пейзажа изменился вид
И стал подобен сновиденью...

Похожа на часы луна –
Все ближе циферблат,
Бегут земные времена,
Бегут они назад.
Их не задержит даже взгляд,
А поезд мчится дальше,
Две тени мирно говорят:
Их встречи стали чаще.
Одоевцева? Тень растет,
По-ученически цепляясь
За неприметный горизонт,
А та, другая, что смеялась
Как Беатриче на базаре –
Ахматова?...
                                                           Игра в разгаре!

Луна огромна. – Подарю
Ее Одоевцевой рыжей,
Такой подарок и царю…
И Гумилев уже на крыше
И, выпрямляясь во весь рост,
Достал луну (совсем не трудно!)
И воздух, вспыхнувший от звезд,
Сиял божественно и чудно.

Луна огромна. Он косит
Глазами на подарок щедрый,
И ветер задувает в щели,
И мелкий дождик моросит.
Ахматова ревнует….
                                  Дрожь
Огней блеснула на перроне,
И вновь в грохочущем вагоне
Все изменилось. Хлынул дождь,
Похожий на потоп вселенский,
И дом старинный, царскосельский
Закувыркался по волнам…

А поезд выскочил в туман,
Все больше набирая скорость,
И Гумилев, смиряя гордость,
Задёрнул шторою окно –
Настала ночь. Темно. Темно…

Под мерный перестук колес
Он задремал среди событий,
И путевых метаморфоз
Теперь единственный был зритель.
Тяжелых век не приподнять,
А сон земной все длится,
Он в руки книгу хочет взять
И полистать страницы.
И книгу в руки он берет –
Судьбы насмешка, что ли?
(Попал, как видно, в переплет),
Как снег, укрывший поле,
Чисты страницы! Целый том –
И нет живых историй,
И он задумался о том,
Что мы напрасно спорим;
Не сфинкс загадку задаёт,
А чистая страница…

Опять луна над ним плывет –
Со счета можно сбиться…

В вагоне Гумилев один,
Глаза его закрыты,
Руины времени над ним
Нависли, словно плиты.
Душа достигла глубины,
Достигла и астрала,
И все пути теперь видны:
Земля прозрачной стала.
И свет безоблачно разлит,
И трели птичьи всюду,
И Гумилев в саду стоит,
Едва ли веря чуду.
И, обогнув куртину роз,
Он видит Анненского спину,
Идет за ним, решив всерьёз
Служить такому господину.
И Анненский замедлил шаг,
И оглянулся церемонно:
- Мой ученик? – и подал знак,
И он вздохнул тогда свободно.

Дорожки, залитые светом,
Пересекались тут и там,
И Гумилев шел по пятам
За Анненским, своим поэтом.

Но Анненский ушел… Аллея
Казалась влажною слегка,
Казались влажными деревья,
И влажно плыли облака…
И небо было сокровенным,
И сокровенною – земля,
А где-то, на краю Вселенной
Все те же липы… тополя…