ДОЦЕНТ  ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ

    В Северной столице появилась осень и пошла мести золотыми листьями по парадным набережным, новым проспектам, старинным переулкам! В одном из таких переулков доживала последние дни перед масштабной реконструкцией квартала  уютная рюмочная. С утра заведение обычно пустовало. Сегодня же, сразу после открытия забрел туда пошатывающийся господин в пиджаке с разорванным рукавом. Как завсегдатай, он уселся за столиком  возле окна и стал наблюдать как бьются о стекло разлапистые кленовые листья, сорванные резким ветром. Утренний посетитель заказал водку знакомой буфетчице, которая опекала его в дни запоев не только из-за щедрых чаевых, и забормотал тихим голосом: "Здесь сидел пассажир неизвестный, на траве, перед звездной бездной..."
    Чуткая буфетчица блеснула слезой, замечая свежую ссадину на подбородке посетителя, и поставила на стол пузатую рюмочку в паре с  графином, увенчанным сверкающим шариком. Листопад за окном внезапно затих, ясная картина сентября помутилась и зашумел ливень, что в Петербурге совсем неудивительно. После первой рюмки человек  перестал разговаривать сам с собой  и стал хмуро наблюдать, как со стороны улицы причудливыми змейками побежали по стеклу потоки дождевой воды. Но вот его седые взъерошенные брови  удивленно поползли наверх - в заведение забежали, брызгая руками во все стороны, два насквозь промокших оригинала: один с зелеными волосами до плеч, другой с фиолетовым "ёжиком" на голове. Внезапный ливень загнал с улицы в первые попавшиеся двери молодых киношников.
    Со смехом отфыркиваясь, отряхиваясь от воды, они осмотрели маленький пустой зал с одиноким персонажем в углу и решили здесь остаться, чтобы согреться, наверное, водкой. Мутный взгляд человека в разорванном костюме оживился. Услышав громкий заказ, он театрально вскинул рукой, изображая приглашение:
- Эй, вы! Зелёная молодежь, я бы хотел вас угостить.
     Отмахнувшись от него, молодые люди увидели осуждение в усталых глазах буфетчицы, украшенных старательным макияжем.
- Да вы не смотрите, парни, что он в порванном пиджаке. Человек хороший. Учёный. Доцент.  
- Что же доцент  со вчера бухает?
- А с тоски. - Вздохнула буфетчица, метнув пристальный взгляд на ухмыляющуюся  творческую  богему. -  И бухает он не всегда, а с тех пор как жену схоронил.
- О, не... Ну его в пень с этими проблемами.
- Мадам, мы - люди молодые. Нам со старыми бедолагами не по пути. - Отшутились киношники и уселись в другом конце маленького зала, громко обсуждая свои дела, ведь они снимали свой первый полнометражный фильм и всяческих проблем у них было страшно много.
- Фэнтези, не предполагает реальности, - горячо восклицал Фиолетовый  хорошо поставленным голосом. -  Пусть будут железнодорожные билеты совсем ненастоящие. Посмотрим в нете фотки и художник нарисует.
-  Ты же видел:  все билеты очень разные. И по форме, и по цвету, а что там написано вообще не разберёшь без специалиста...
- Да где мы его возьмём?
- Не знаю. В музее, наверное. - Режиссер убрал  свои мокрые зелёные волосы за крупные уши, покрасневшие от тепла и водки. - Нужна достоверность! Настоящий железнодорожный билет 1952-го года.
- У нас пассажиры попадают в разное время. Проводница  проверяет у них билеты.  Пятидесятые, шестидесятые, семидесятые... Представляешь, сколько нам билетов надо? Никакой музей не даст.
- На этих мистических билетах закручена вся драматургия!
- А зачем ты так написал?
- М-м-м... Метафора! Надо порвать билет 50-го года, чтобы попасть в 60-й, затем в 70-й... Своя конкретика бывает в любом "фэнтэзи", понимаешь? Ты ведь не будешь викинга снимать с татарской саблей?
- Ха! Щас можно... Никто не разберёт.
    Неожиданно, но интеллигентно в эту творческую беседу вступил третий голос.
- Вас приветствует Октябрьская железная дорога! - Небритое лицо доцента с ссадиной на подбородке сияло над киношниками неожиданно твёрдым взглядом лучистых синих глаз. - А билетики, между прочим, в пятидесятые годы порвать было невозможно. Тогда железнодорожные билеты представляли из себя плотные картонные талончики. - Доцент. подмигнул  киношникам, как заговорщик. - Но не везде.
Заметив удивление слушателей, он вдохновенно продолжал:
- А у меня есть коллекция билетов, начиная  с 50-х годов нецифрового ХХ-го века. Вот как! Идите в в железнодорожный музей. Я свою коллекцию туда отдам, наверное...
- Садись, доцент, с нами!
Зелёный и Фиолетовый преобразились, излучая дружелюбие, и в ответ на приглашение получили монолог:
- Я с детства собирал железнодорожные билеты. Фиолетовые, желтые, зеленые.  Но по цветам они разделялись уже в шестидесятые годы. Для меня эти билетики были, как пропуск в счастливый мир взрослых, где  праздники, родственники, подарки, поездки, трогательные прощания и радостные встречи. А билеты очень часто менялись с развитием железных дорог... Поэтому, если вы хотите, чтобы зритель вам поверил, вы точно должны знать кто куда едет, потому что километраж пути...
    На столе вместо холодных бутербродов вскоре появились три глиняных горшочка с наваристым борщом, ароматные капустные пирожки. Компания основательно подкрепилась и пошёл новый виток разговоров  про железнодорожные билеты с отрывными талончиками или компостированные, полные или студенческие,  в поездах дальнего следования или пригородных. Обзор доцента так увлек киношников, что оператор,  посмотрев на часы схватился за свою фиолетовую голову:
- Ох, ё! Опаздываю на съёмку!
    Желая завершить конкретной пользой случайную встречу с пьяным фанатом железнодорожных билетов, молодой человек нагловато произнёс:
- Ну что, друг, подари нам свою коллекцию билетов, а?!. Твоё время, увы, прошло. А мы в титрах можем увековечить твоё имя. Как твоё фамилиё?
- Подарю. - Неожиданно сухо высказался доцент, игнорируя ёрничество оператора с фиолетовыми волосами. - Подарю, если вы мне расскажете сценарий - раз, если он мне понравится - два! И чтобы там не было такого: пьянство в вагоне, секс, убийства. Гм-гм... Грязи было тогда очень много. Но  не у меня!
- Грязь можно убрать.- Переглянулись  собеседники. - А страсти человеческие невозможно.
-  И чтобы в кино главную роль играла проводница - три!  -  Доцент прикрыл глаза. - И  проводницу чтобы звали Леночкой.
    Фиолетовый на это только досадливо махнул рукой и убежал, сделав знак режиссеру: дожми, мол, придурковатого доцента на предмет подарить коллекцию.
    А захмелевший режиссёр остался слушать рассказы пьяного доцента, почувствовав необъяснимую взаимосвязь всего происходящего с его замыслом, ведь главная героиня по киносценарию была именно проводница, только она играла знаковую роль Ведьмы, которая  путает дороги влюблённых. Имени у Ведьмы не было. Ну, пусть будет Леночка, что-ли...
- Леночка была ангелом! Она стала  моей спасительницей  во всех смыслах, - вразрез с мыслями режиссёра продолжал свою историю доцент, разглядывая как блестят на окне капли отшумевшего ливня. - В безумные 90-е, когда бардак был везде, и можно было сажать пьяных пассажиров, моя компания отправилась на отдых. А самым веселым, пьяным  среди друзей был именно я...  На посадке Леночка мне сразу понравилась, она так грозно посмотрела на всех нас, что на меня накатило что-то. Я носился по перрону с бутылкой шампанского, пытаясь кого-то угостить, и не помню как перелез под вагоном на другую сторону платформы. Но вот, поезд тронулся, и я вскочил на подножку закрытой  двери с обратной стороны  платформы... Заметь, я был стройным таким, сильным, с волнистыми льняными волосами...
    Зелёный недоверчиво оглядел неряшливого собеседника с оплывшими боками и философски ухмыльнулся.
  - Да, да! Что, не верится тебе? Да ты сам то волосы береги, парень! Не стоит краситься, если не хочешь раньше времени облысеть.
- Ну, доцент, не занудствуй! Продолжай. А то остановился на самом интересном месте.
- Да уж, я был ловкий парень,  -  продолжал толстячок, опрокинув в себя ещё одну рюмку. - Подпрыгнул и повис на ручке закрытой двери с другой стороны вагона. Там где туалет. Вот так и стоял я на ступеньке вагона, набирающего скорость,  держался за ручку, глядел, как  под ногами рельсы мелькают, и колотил кулаком в прозрачное, но непробиваемое стекло закрытой двери! Кто-то услышал, наверное, и вызвал мою спасительницу. А когда передо мной за стеклом  появилось перекошенное бледное женское лицо - я подумал, что это смерть моя пришла. Но это была не смерть, а  мой ангел - Леночка. Она - такая хрупкая, открыла дверь на ходу поезда  и  не знаю как, втащила меня в вагон...  Наша первая встреча состоялась таким образом.
- Вы что же, ей понравились?
- Ну конечно!  - Подхватил иронию доцент. - А если серьёзно, то она меня возненавидела. Плакала всю дорогу до Сочи. Я и цветы, и конфеты, и деньги совал ей...  Но меня прогоняли. Ведь после рейса Леночку уволили из-за меня, даже не защитали практику в студенческом отряде.
- Уволили?! Ничосе... Она вам жизнь спасла.
- Если говорить на профессиональном железнодорожном языке, то она допустила ситуацию смертельно опасную для пассажира. Вот! За такое полагается уволить... Я потом долго добивался расположения. И делом доказывал, что я - хороший человек: подготовил её к поступлению в Университет. Леночка поняла мои чувства.  Я больше не пьянствовал с того случая никогда.
- А сейчас?
- Леночка умерла.  
- Соболезную.
- Угу. Знаешь, Зелёный, сколько много мне надо выпить, чтобы перестать соображать?.. Чтобы не страдать.
- Да я уж вижу.
- Мне надо перестать чувствовать. Иначе - тоска. Очень много надо выпить, чтобы мыслей не было.
    Режиссёр слушал и примерял рассказ  доцента на кинопленку: "Как это эффектно было бы снимать о 90-х  годах через новеллу про этот случай со спасением непутёвого пассажира. Кого же тогда надо было бы убить для сильной  художественности: пьяного пассажира или юную проводницу? Или они оба в крепких объятиях скатятся под рельсы, падая из вагона...  Вот была бы сцена!.. Но не подходит. Тут каскадеры  нужны. И дорогой бюджет. С билетиками снимать легче! Эх, всё-таки, я, наверное - гений! Ведь не зря мне встретился человек с коллекцией железнодорожных  билетов!"
    И режиссер с зелёными поэтичными волосами до плеч произнёс прагматичную фразу:
-  А что же, доцент? Мы за коллекцией билетов сегодня пойдем? Уже пора! Вы где живете?
- Пойдём. Подарю тебе, - доцент икнул и продолжил, - ведь зритель должен  знать не только на какую станцию твой персонаж поедет и в каком году, в билете непременно указан  статус пассажира, класс обслуживания...
    Монолог доцента продолжался.  Кинорежиссеру уже надоело слушать  про  красный альбом с прозрачными страницами, куда собирались билеты, и он размышлял о концепции своего фильма. "Ведь может доцент рассказать о беспределе, убийствах,  грабежах и всяком таком, что, наверное, видел, если обмолвился. Я бы написал коммерчески успешный сценарий, на который падки продюсеры - наши разбойники от искусства... Однако, он жаждет видеть на экране совсем другое: историю про спасение, благородство, красоту чувств. Только кто у меня купит  историю про благородство? Продюсерам нужны тёмные страсти... А зрителям?"
- Когда-то я принёс на  Васильевский остров показать этот альбом  родителям Леночки. Да, я в соответствии с традицией  пришёл к ним просить руки дочери,  несмотря на иронию своих свободомыслящих друзей, вечно жующих жвачку в подражание американским киногероям. - Разливался воспоминаниями  доцент. - Пришёл по всем правилам этики, купив букет гвоздик, невероятно дефицитных по зиме. И вот, получил согласие невесты. Леночка меня полюбила...
    На этом месте доцент закрыл глаза и неожиданно замолчал. Оказалось - уснул! Зелёный хотел  было растолкать его, но к ним подошла буфетчица. Убирая тарелки  со стола, она неодобрительно оценила намерения молодого человека:
- Ну пусть поспит человек. Не трожь. Денег при нем нет. - Зелёный только успел округлить глаза от возмущения, как буфетчица продолжила, доверительно хлопнув его по плечу. - Отведи его домой, а? Это здесь рядом. Я скажу адрес. Но если что плохое с доцентом случится, смотри, парень, я  тебя запомнила!
    Режиссёр Иван Новиков бодливо мотнул головой  и  вышел на  воздух,  пытаясь забыть этих странных людей. Направляясь к маленькому Пушкинскому скверу с пёстрыми клумбами, он остановился оглядеть памятник поэту огороженный чугунными цепями. Памятник был установлен здесь ещё до революции и философский образ задумчивого поэта выгодно отличался от других знаменитых скульптур. Задрав хмельную голову вверх, Иван Новиков отметил это отличие и задал  Пушкину вопрос: "Гений, а как сочинить шедевр?"
    В шорохе взметнувшейся листвы режиссёру, известному пока только крутыми рекламными роликами, послышался ответ:
- А что ты знаешь о людях, чтобы создавать для них шедевры?

    В рюмочной, заполненной случайными посетителями, доцент, которого звали Олег Николаевич, опустив голову на сложенные за столом руки, тихо продолжал бормотать в тяжёлой дремоте какие-то слова.
     Ему казалось, что он ведёт стройный рассказ о любимом дедушке - Захаре Семёновиче - железнодорожнике со станции "Казинка".  
    С этой станции "Казинка"  у маленького  Олежки  начинался  праздник! Его молодые родители, трудящиеся на Всесоюзной комсомольской стройке, привозили своего сына на всё лето к дедушке и бабушке на станцию "Казинка".  В начале 60-х годов их семейное путешествие начиналось толкотнёй на вокзале города Орла. Тогда Олежке во время ожидания поезда доставались разные лакомства: мороженое, кулёчек с сахарным драже, или трубочка с ванильным кремом. Потом веселый отец выныривал из толпы возле кассы, размахивая цветными билетами. Для каждого члена семьи  полагался билетик разного цвета. К билету неспроста возникало трепетное отношения, ведь его нельзя терять: по вагонам время от времени ходили важные контролеры и проверяли билеты. Для Олежки заветная бумажка стала чем-то вроде  пропуска  в мир взрослых, в мир свободы и праздника, потому что на станции "Казинка" ему жилось очень вольготно. Плавать  в речке, носиться с двоюродными сестрами по дубраве, прятаться от бодучей  коровы и не чистить зубы по утрам - что может быть веселее для городского  первоклашки?! А ещё - рыбалка, застолья с родственниками под баян, на котором можно было учиться играть без всякого специального разрешения.
     Фигура деда Захара вызывала у мальчика особое внимание и уважение, потому что дедушка был какой-то несовременный: каждый день читал молитвы перед тёмными иконами, правда никогда не рассказывал - кто там нарисован и о чём он с ними разговаривает. Только бабуля коротко поясняла, что это, мол, Боженька, который всё видит. В  маленьком дедовом домике, утопавшем среди яблонь и вишен пышного сада, таинственные иконы под вышитыми рушниками озарялись свечением лампадки синего стекла и оставались для  Олежки непонятными. Любопытство больше вызывали две Почетные грамоты за трудовую доблесть, проявленную Захаром Семёновичем в годы Великой Отечественной войны. На них, развешанных в рамочках по стенам маленькой спаленки, были вытеснены золотистые буквы, нарисованы красные знамена, фиолетовыми чернилами поставлена печать и размашистые росписи. Внук читал эти грамоты  и  утверждался во мнении, что у него очень хороший дед. И бабуля тоже.
    Родители забирали  сына в конце августа. И дед  Захар с корзиной фруктов шёл провожать всё семейство на станцию. Он надевал на  внука форменную фуражку с серебристыми молоточками, которая сразу  съезжала Олежке  на ухо, и они шагали по тропинке через дубраву к железнодорожной станции.  Приходили на вокзал задолго до отправления поезда "Рига - Воронеж". Там, дед Захар оглядывал свою обновлённую станцию с электровозами, тепловозами и рассказывал внуку про паровозы, которые в годы Великой Отечественной войны должны были всегда стоять на парах, чтобы быть живыми - рабочими, выполнять своё дело: доставлять на фронт боеприпасы для победы над фашистами и увозить в тыл на лечение раненых бойцов.
- Деда, а когда паровозы были  раненые, что вы с ними делали?
- Тогда мы их лечили, как солдат. Много после бомбежек приходило искалеченных вагонов и паровозов. Мы тушили в них пар, остужали машины, загоняли паровозы в промывочный цех, чистили трубы, промывали котлы, ставили железные заплатки... Много было работы, Олежка. Мы тут и спали, в цехах.
    Однажды, провожая внука, дед увидел на дальних железнодорожных путях паровоз - черную машину с трубами, выпускающую перед собой белый пар.  Детским восторгом у Олега осталось в памяти, как поднимались они с дедом по крутой лестнице внутрь этого железного монстра с красными огромными колесами, заходили в паровозную будку со множеством разных красных ручек, медных цилиндров, колпачков и приборов. А там дед вместе с усатым старичком подкидывал лопатой уголь в топку и потом весело смеялся, что городской внучок вернулся вместе с ним к нарядным родителям чумазым, как заправский помощник машиниста!.. Единственный раз мальчик видел своего солидного дедушку таким весёлым, будто помолодевшим.
    Потом, когда, умывшись, они ожидали посадку, дед рассматривал проходящие поезда и значительно повторял, разглядывая локомотивы: "Вот они - поезда дальнего следования!" А затем, долго махал фуражкой с серебряными молоточками вслед скорому поезду "Рига - Воронеж", увозившему дорогих гостей до следующего лета.
    Тут Олег  Николаевич проснулся от кофейного аромата, и увидел перед своим носом розовую чашечку с кофе, а справа от себя задумчивый взгляд нового приятеля с зелёными волосами. Молодой режиссёр вернулся. Теперь пришла очередь доцента слушать его рассказы про магию кино и драматургию фантазийного сценария, где проводница Леночка сверяет время, выправляя ошибки прошлого в судьбах разных пассажиров, сводит и разводит героев в пространстве и времени.
    Внимательно выслушав кинорежиссёра Олег Николаевич чётко  заключил:
- А сейчас Казинка - это современный многофункциональный транспортный узел! Пойдем, Зелёный, я отдам тебе свою коллекцию железнодорожных билетов!  
    Когда они странной парочкой зашли в коммуналку, окна которой смотрели на памятник Пушкину, то в общем коридоре их встретила трехцветная кошка и недовольно мяукнула. Дверь в комнату доцента с одиноко мерцающим компьютером была приоткрыта.
- Вон там на верхних полках лежит где-то клеёнчатый красный альбом, толстый такой. Надо поискать... -  С трудом выговорил Олег Николаевич и завалился на диван, как подкошенный.  
    Разбудить его не получалось. Киношник разочарованно огляделся, оценивая масштаб поисков альбома: полки с книгами до потолка, стопки бумаг, разбросанные носки, бутылки... И вот, он встретился глазами с человеком! С большой фотографии на него весело смотрела белокурая проводница в форменной пилотке. Кинорежиссёр оценил мастерство неизвестного фотографа, снявшего в узком проходе вагона девушку,  демонстрирующую непростое умение: в каждой руке она держала по три стакана чая в сияющих фирменных подстаканниках! А заснятые дымки, что тянулись вверх от гранёных стаканов придавали снимку особое очарование жизни.
- Леночка...  - Обратился к фотопортрету режиссёр. - Как же вы эти стаканы  удерживаете?  
    Кошка крутилась у ног Зелёного, будто вытесняя гостя из захламлённой комнаты. Он попытался её погладить, но кошка фыркнула и зашипела.  Молодой человек  кивнул портрету Леночки и вышел, не забыв оставить на клавиатуре компьютера свою визитку.
    А доценту снилось, что в дыму бомбёжек мчится чёрный  паровоз с  красной звездой впереди, а в паровозной будке машинистом лично он - молодой и красивый  Олег Николаевич, только с перевязанной головой. В какую-то пропасть несётся паровоз и ему очень страшно - приходится нажимать на тормоз, ведь впереди, на рельсах прыгают киношники Зелёный и Фиолетовый... А вместе с ними юная Леночка, размахивающая жёлтым сигнальным флажком! Они машут руками и что-то кричат. Вот-вот паровоз наедет на этих сумасшедших! Но слышен голос: "Замещать вас некому, Олег Николаевич!" И паровоз останавливается с неприятно резким скрежетом.
    Ощущая сильную головную боль, доцент пришёл в себя и увидел, как его соседка по коммунальной квартире Александра Карповна деликатно стучит в открытую дверь и методично повторяет:
- Просили передать, что замещать вас некому! Олег Николаевич, вы опять свой мобильный потеряли, наверное? Наш городской телефон разрывается! Вам  с кафедры никто дозвониться не может. Учить студентов некому.
    Когда интеллигентная пенсионерка, называвшая себя ленинградкой  с петровских времен,  поняла, что её пьяный сосед проснулся, она позволила себе некоторые эмоции.
- Вы опять себя плохо ведете, Олег Николаевич... Ай-яй-яй! Хоть бы о кошке подумали.
    Доцент буркнул: "Спасибо" и вспомнил, что с ним произошло что-то хорошее: "Ах, да, мне приснилась Леночка. Кажется, её пригласили сниматься в кино..."
    Увидев визитку режиссера, Олег Николаевич решительно начал ворошить полки в поисках альбома, плохо соображая где же он может быть. Между тем, Александра Карповна снова постучала. Приняв из её  морщинистых рук отрезвляющий коктейль домашнего приготовления, доцент сложил руки в молитвенно-благодарном жесте и принялся ждать просветления. Ему помогла кошка, которая неизвестно зачем забралась на  верхнюю полку открытого платяного шкафа и мяукала оттуда, царапая коготками красный клеёнчатый альбом. Олег Николаевич благодарно чмокнул кошку прямо в усатую мордочку, затолкал альбом с коллекцией билетов в портфель и объявил соседке, что запой у него кончился, начинается  интересная жизнь, ведь его билеты будут сниматься в кино!
- Купите себе новый телефон! Десятый по счёту... -  заворчала Александра Карповна. - И кормите свою кошку сами.
- Непременно!
    Начав свои реабилитационные мероприятия с бани, Олег Николаевич отправился по магазинам, и вернулся с обновленным гардеробом и новым мобильником. Выбросил бутылки, махнул шваброй по полу давно немытой комнаты, впустил свежий воздух в окно вместе балладой неизвестного гитариста из Пушкинского сквера, и  назначил "Зелёному"  встречу в Университете путей сообщения для передачи коллекции.
    На следующее утро в Университет он отправился пешком по набережной Фонтанки, щурясь от яркого солнца. Новый кашемировый костюм дарил ощущение некоторой респектабельности пока к доценту уже возле Университета не подошёл юноша со странной просьбой остановиться. Оказалось, что Олег Николаевич не отрезал длинные нитки этикеток от новеньких пиджака и брюк, так что цветные картонки на протяжении всего пути весело болтались по бокам его осанистой фигуры.
Доцент только развёл руками, смущённо устранил недоразумение и спросил:
- Хороший человек, а ты кто? Наверное, студент из наших: движенец, инженер или логистик?
- Не... Я этот - Зелёный! Только я перекрасился и подстригся.
Олег Николаевич с интересом оглядел новый образ  вчерашнего собеседника и достал из портфеля свой заветный альбом.
- У меня есть билетик до станции "Лихая". А ещё - до станции "Счастье"...