Молодая женщина с небольшим чемоданом шла по освещённому летним полуденным солнцем коридору вагона, уставшим взглядом провожая таблички с номерами купе. Высокие каблуки глухо стучали по красному ковру. Было так тихо, что отчётливо слышался шорох ткани брюк и перекинутого через руку пиджака. В люксовых вагонах обычно мало пассажиров.
В отличие от плацкартов. Особенно до юга. Морщинка между бровями на мгновение разгладилась и на губах девушки, кажется, мелькнуло что-то похожее на улыбку. Память услужливо вернула её в то время, когда она бегала туда и обратно по вагону, то попросить стаканы для себя и родителей, то просто так, не находя себе места и изнывая от нетерпения увидеть наконец море.
Но всё это длилось лишь мгновение. Морщинка снова залегла между бровями. Ну вот и купе. Она потянула за ручку, и дверь туговато, но бесшумно сдвинулась в сторону. Никого… Из груди вырвался облегчённый вздох. Сейчас не хотелось видеть никаких попутчиков. Девушка поставила чемодан под столик и села у окна. Она полностью погрузилась в себя, и вежливый стук у открытой двери заставил её едва заметно вздрогнуть.
— Здравствуйте. Добро пожаловать.
Проводница средних лет приветливо и чуть виновато улыбнулась.
— Меня зовут Наталья, я ваш проводник. Можно, пожалуйста, ваш паспорт?
Проводница взяла открытый документ, заглянула в свой планшет и кивнула.
— Всё в порядке, Алина Михайловна. Пожалуйста, располагаетесь. Вагон ресторан сразу за нашим, но вы можете пообедать и в купе. Если я понадоблюсь, кнопка вызова прямо рядом с вами.
Алина устало, но вежливо улыбнулась.
— Спасибо.
— Приятной поездки.
Проводница прикрыла дверь.
Через несколько секунд поезд мягко тронулся с места.
Женщина снова вздохнула и потёрла переносицу. От тугой причёски начинала болеть голова. Она вытащила несколько шпилек, и густые осветлённые волосы рассыпались по плечам. В кармане брюк телефон последней модели дал о себе знать короткой вибрацией. Алина с чем-то похожим на всхлип судорожно быстро отключила его, едва заметив сообщение от начальника. Теперь уже можно оправдаться отсутствием связи в дороге. Хотя бы сейчас можно почувствовать себя не на работе.
Алине было всего двадцать семь, но она уже работала в крупном банке и получала немаленькую зарплату. Её заметили на стажировке в институте и сочли перспективной. Пожалуй, такая жизнь была мечтой обычной девушки. Хорошая квартира, которую банк помог найти, высокая зарплата, такая, что Алина могла почти ни в чём себе не отказывать, молодой человек на дорогой машине. А теперь ещё и позвали на конференцию в столицу. Начальник тонко намекнул, что если она хорошо себя покажет, то может там и остаться. И всё же счастливой себя Алина не чувствовала. Да, её жизнь была похожа на глянцевый журнал, но она была такой же холодной и однообразной, как этот журнал. Девушка всё чаще ловила себя на мысли, что не понимает, зачем вообще живёт. Пусть на работе её присутствие требовалось почти ежедневно, нужной она себя не ощущала. Она шла к цели, к которой шли все, которую все считали синонимом успеха и счастья. И вот, вершина этого успеха ей покорилась, но, вместо захватывающего дух вида, Алина с ужасом обнаружила вокруг себя только туман.
— А что дальше? — спрашивала она сначала.
— Как что? — удивлялись люди, — Живи и радуйся! У тебя же всё есть!
Всё… Что же это «всё»? Ряд ноликов, перед которыми забыли поставить единицу. И эту единицу Алина давно и безуспешно искала. Смысл.
Почему-то в детстве всё было так просто. В детстве смыслом были мечты. А сейчас?
Вдруг стук в дверь снова вырвал её из размышлений.
Она вскинула голову и пригладила растрепавшиеся волосы.
— Войдите.
Алина ожидала увидеть проводницу, но за сдвинувшейся в сторону дверью оказался старичок с аккуратно подстриженной белой бородкой и улыбающимися глазами. Одежда на нём была явно старая, но чистая и аккуратная.
— Добрый день! Можно к вам?
Алина в замешательстве кивнула. Старичок юркнул внутрь и прикрыл за собой дверь.
— Вы не серчайте, уж очень хотелось посмотреть, как богатые путешествуют.
Он улыбнулся.
Внезапно Алина поняла, что вовсе не против сейчас поговорить с кем-нибудь.
Она улыбнулась в ответ.
— Добрый день! Ничего страшного, присаживайтесь. Можно и на «ты».
Старичок с некоторой опаской, явно не привыкший к такой обстановке, сел напротив.
— Как звать-то тебя, красна девица?
— Алина.
— Ишь ты.
— А вас?
— Гаврилой в деревне кличут, а по батюшке Иванович.
— Приятно познакомиться!
Девушка протянула руку, и Гаврила Иванович её пожал. Алина невольно вздрогнула, почувствовав, что на месте безымянного пальца и мизинца пусто.
— Где это вас так? — осторожно спросила она.
— Пальцы-то? А, мальцом был с папашей моим на покос ходил, да за литовку схватился, — весело ответил старичок, похоже, совсем об этом не жалевший.
Алина смущённо потупилась.
— За что схватились?
— Ужель не знаешь? За косу говорят.
— А, — Алина снова неловко запнулась, — А не тяжело в деревне жить без пальцев?
— Мне-то тяжело? Вот деду моему на войне на обеих руках все пальцы, окромя большого да мизинца, отрубило, а он хоть бы что — ещё валенки катал и рубахи всей деревне шил. Да и как в деревне тяжело? Там всяк тебя знает, всяк поможет. Родня большая, умельцев много. Вот тесть мой плотничал, дом с ним ставили. Сделаю, бывало, паз широкий, он только рукой махнёт: “Не клин, да не мох — давно бы плотник сдох!”
Гаврила Иванович рассказывал про свою многочисленную родню, и, хотя Алина уже давно запуталась, кто чей дед и сват, она вдруг поняла, что слушает почти с открытым ртом, ловя каждое слово. Гаврила Иванович рассказывал с удовольствием и совсем как в сказках, которые мама читала ей в детстве — в его речи проскакивали то пословицы, которых Алина никогда не слышала, то забавные приговорки, то слова из деревенской жизни, которые ей приходилось переспрашивать. Гаврила Иванович охотно пояснял, а Алина смеялась так, как смеялась, наверное, только в детстве.
Вдруг старичок замер. В дверь постучала проводница.
— Алина Михайловна, можно войти?
Алина изо всех сил старалась ответить серьёзным голосом.
— Зайдите, пожалуйста, попозже.
— Конечно.
— Спасибо.
Гаврила Иванович молчал и улыбался. Алина зажала рот ладонью, чтобы не рассмеяться. Проводница ушла.
Старичок снова оживился.
— Шурин мой, Василий, — кузнец, брат Михайло, Царствие ему Небесное, лапти больно сноровисто плёл, Дуня моя ткёт, залюбуешься, и дочку научила. Да только приехал жених городской и увёз нашу Катеньку. Она и нас с моей старухой звала — не согласились.
— Почему?
— Ну как же? С родной-то земли на старости лет? Нет, говорю, тут родился, тут пригодился, тут и помру.
— А вы кто по профессии?
— Да я много что умею. Но дядька гончарному делу выучил.
— Знаете, как сейчас ценят ручную работу? Поехали бы в город, зарабатывать много стали, — робко предложила Алина, в глубине души уже зная ответ.
— А для чего мне деньги-то? Папаша всё приговаривал: “Моя семья — моё богатство”. А семья моя вся в деревне. Бывало, не задался день, идёшь понурый по улице. Заметит сноха, поманит, заходи, мол, отец, угощу. Посидишь за столом, поговоришь и, гляди, — уж другой человек. Разве ж в городе так можно? Там, поди, не все соседей своих знают.
Алина невесело усмехнулась. Вот уж точно.
— И мир посмотреть вам никогда не хотелось?
— Мальцом был — хотелось. На других посмотреть, себя показать. А потом понял: кабы уехал, не было бы моей семьи, Дуню мою не встретил. Нечего показывать-то, коли на душе пусто. А сейчас прикипел уж к ним. На кого я их брошу?
С минуту они молчали. Потом старичок снова встрепенулся.
— Что ж это я всё рассказываю? У тебя-то семья есть?
— Родители. Только я не с ними живу, работаю в другом городе.
Гаврила Иванович хитро прищурился.
— И жених, небось, есть?
Алина погрустнела.
— Есть.
— Что-то невесело отвечаешь, девица-красавица. Не люб что ль?
Девушка вздохнула.
— Ну не то чтобы…
— Ну-ка, давай проверим. Сможет жених твой дом построить?
В глазах Алины снова сверкнул весёлый огонёк.
— А это при чём?
— Ну как же? Что за муж будет, если дом не построит?
Алина задумалась. А может этот странный старичок и прав? Правда дом не в том смысле. Дом вообще. Можно ли рядом с ним чувствовать себя дома?
— Вот так-то.
Гаврила Иванович улыбнулся.
За окном поезда, всё замедляясь, замелькали деревянные домики. Старичок засуетился.
— Уже уходите? — с сожалением спросила Алина.
— Пора мне. Брат мой тут живёт, Ванька, проведать приехал.
Он встал, и Алина за ним.
— Гаврила Иванович… Спасибо вам! — она порывисто обняла его.
Старичок удивился.
— За что же это?
— За разговор. И просто так.
— Ну что ж, на здоровье, коли порадовал. Будешь в наших краях, заходи в гости, милости просим. Тебе любой скажет, где я живу, каждая собака в деревне знает.
Алина кивнула и помахала ему рукой.
Через несколько секунд Гаврила Иванович уже стоял на старой платформе, снова улыбался и махал ей в ответ. Поезд медленно покатился дальше, а Алина всё смотрела на одинокую фигурку, пока она не скрылась из поля зрения.
После ухода нежданного гостя купе снова стало безликим и серым, но в груди девушки теперь поселилось какое-то тёплое забытое чувство. Рассказ улыбчивого старичка вернул Алину домой, в детство. Воспоминания о близких людях накатывали мягкими волнами, и девушка плыла от одного к другому, забывшись под мерный стук колёс. Как же она всех их любит!
“Так зачем же уехала?” — голос Гаврилы Ивановича будто снова зазвучал в голове. Алина задумалась. Она и правда не знала. Просто… Все так делали. Уезжали, искали успеха, счастья, больших денег и чаще всего… не находили. А Гаврила Иванович не уезжал и нашёл.
Пейзаж снаружи сменился, отвлекая Алину от размышлений. Она бросила взгляд за окно и замерла. Девушка заворожённо смотрела на родные места: вот парк, где они с друзьями гуляли часами, дальше магазинчик с самым вкусным на свете мороженым, вон на той улице школа, рядом двор Марины, лучшей подруги, а дальше… Дом. Алина вздрогнула. Подступившие к глазам слёзы будто смыли пыльную завесу. Всё вдруг стало таким чётким, облака рассеялись, и она увидела, нет, не захватывающий вид на весь мир, а просто дом.
Поезд останавливался. Проводница в коридоре говорила с пассажиром из соседнего купе.
— Лучше не выходить, стоянка всего две минуты.
Алина схватила чемодан, чуть не забыла пиджак и дёрнула дверь купе, которая неожиданно легко поддалась. Она почти бежала по узкому коридору, улыбаясь и утирая на ходу слёзы.
Девушка выскочила на улицу мимо удивлённой проводницы и жадно вдохнула летний воздух.
— Алина Михайловна, это же не ваша станция. Возвращайтесь, пожалуйста, в вагон, мы скоро отправляемся.
Алина с улыбкой повернулась к женщине.
— Нет, именно моя. Извините. Всего вам доброго! До свидания!
Девушка решительно развернулась, ещё раз глубоко вздохнула и зашагала по платформе. Домой.