Валерий  Аршанский                ОТПУСКНИЦА
                                            РАССКАЗ              
   К Ярославскому вокзалу такси подвозит её ровно  в 23-00. Есть время остановиться, оглядеться,  не спеша пройти к своему вагону, сторонясь волосатого  толстяка в расхристанной полосатой пижаме, мечущегося по перрону  в поисках пивного киоска, дамы  с летящей походкой, разительно похожей на свою миниатюрную  собачку, матерящегося прораба, низвергающего по мобильнику  поток брани на провинившегося в чём-то бригадира . ( Надежда Николаевна всех, кто для связки слов чрезмерно употребляет табуированные выражения,  называет про себя прорабами).
Вот и он, её  седьмой - купейный, в котором отпускница отправится не на берег турецкий и не на Мальдивы, о чём, как бы шутя,  расспрашивал её по дороге на площадь трёх вокзалов дотошный и не очень – то воспитанный таксист среднеазиатской внешности, а в далёкий – предалёкий город Владивосток. Уменьшительно – ласкательно – Владик.
Проводница внимательно рассматривает проездной документ и паспорт новоявленной пассажирки, а, ознакомившись, кивает ей с особенной приязнью, заранее предлагая все виды комфорта, чем только богата: как же! Пожаловала своя, не просто железнодорожница, а  заместитель НОДа.  То бишь, начальника отделения дороги, как там написано ? По стратегическому планированию. Стратег, значит, шесть суток  пути с ней рядом будет…  
Надежда Николаевна уже два года, как « пересиживает »  свой законный выход на пенсию. Сама порывалась и в этом мае уйти, поселиться на даче. Заняться капитальным обновлением и уютного домика, и приусадебного участка, и садовых  посадок  – есть для этого и силы, и средства, и понимание того, как будет выглядеть обновлённый ландшафт . Но, Пятница разве отпустит? Вцепился, как клещ: « Ты уйдёшь – и я уйду, гори оно всё огнём, мне что, больше всех надо?» Против такого довода она пойти не могла. Ничего себе,  НОД уйдёт, отдавший, как и она,  половину жизни Отделению… Кто же тогда здесь останется? Уборщица тётя Клава?  
    - Ладно, Анатолий Дмитриевич, будь по – вашему ! (   Даже  в  минуты самого душевного разговора никак  не могла она  себя пересилить, перейти с одноклассником по школе, однокурсником по МИИТу , всемогущим  Пятницким,  на «ты» .  НОД – противник всяческой  фамильярности и панибратства в служебных отношениях  - особенно   ценил в своём стратеге    такое  качество).
- Надюш, солнце!, это же совсем другое дело! ,- вспыхнули зелёными светофорчиками очи Пятницы. -  Оформляй, пожалуйста,  свой бесплатный проездной, а я торжественно объявляю о введении  тебе персональной надбавки за  долголетний плодотворный труд и высочайшую квалификацию!
-   Тогда с меня поляна, товарищ начальник?
-   Йес! Но – по возвращении. Приедешь – расскажешь…
   Надбавка к окладу не помешает поддерживать и внучку-студентку, засыпающую бабушку благодарностями после каждого пополнения банковской карты, и самой будет кстати – взяток она никогда в жизни не брала и не берёт, а честные денежки  пригодятся на старость… Праведные заработки  всегда впрок пойдут, в отличие от  греховных ,  неправедных.
    Итак, впереди шесть суток дальней дороги с полутора десятком не продолжительных  остановок, даже в больших городах. До нынешней Вятки, а бывшего Кирова  ( она хорошо  помнит эту в детстве прочитанную книжечку о пламенном большевике Сергее Мироновиче Кирове  –  «Мальчик с Уржума»), можно поспать. Если только дадут спокойно поспать неугомонные соседи – хорошо упитанная семейная пара  с взрослой дочерью, активно выясняющие междоусобные   отношения. У опытной путешественницы  Надежды Николаевны есть давно проверенное  средство от такого рода  скандалистов  и храпунов: беруши, плотно закрывающие от проникновения мата и тракторного рокота  ушные раковины. И, всё равно, даже через барьеры,  доносится визг и шипение « сладкой парочки» :  «Говорил тебе. дуррре, полетим  самолётом, то на то и вышло бы, нет, заочковала? Пару тыщ пожалела, экономка хренова ? »  « Да сам ты козёл, вали ты от меня подальше, видеть тебя не хочу, чмо паршивое …»  
    Вот это пермяки, солёные уши… Да разве так можно при взрослой девочке, при дочери? Она ведь вашим подобием  вырастет, будет к мужу  обращаться,   как папа с мамой; дети всегда наследуют пример своих родителей… Определённо, придётся  поменять купе, - думает Надежда Николаевна,-  недаром проводница ей стразу предлагала свободное место до Екатеринбурга. Но как же   без людского общения? Пообщалась…  
Ладно, переживём. Расставание с Пятницей пережила в своё время – ничего  не случилось? Как же не случилось? А сын, Арсений ? Но, простите, Арсений  Николаевич не его, а  её  и только её, сын, благополучно взращённый ею,  мамой, получивший отчество от деда. Теперь Арсюша – прогрессирующий учёный Института Земли.   Её мальчишка, а не его, вот так вот. За материальную помощь в течение всех лет спасибо, безусловно, она знает:  Анатолий   никогда не был скупым человеком, ни в школе, ни в вузе… Но рушить семью влюблённого в неё  Пятницы  она не могла себе позволить даже в самых дерзких мечтаниях. Другое дело, что о перкалевого цвета свадебной фате, белоснежном букете роз, ослепительной белизны модном  платье в пол , пошитом по Юдашкинским лекалам, модельных итальянских туфельках на среднем каблучке, как у героини «Фанфан – Тюльпана» Джины Лоллобриджиды, всю жизнь мечталось…
     «НАДЯ, ТЫ С УМА СОШЛА, ТАКОЕ ВДРУГ ВСПОМИНАТЬ? НУ – КА, НА ПРАВЫЙ БОЧОК  И -  СПАТЬ!!»  
    Ей снится тётя Нюра, мамина младшая родная сестра, каждую субботу  «приплывающая» к ней в гости , на «Красные ворота», в Орликов переулок,    со своей одышкой,  своим неизменным бисквитным тортиком, своими вечными разговорами о своих болячках со своего   Речного вокзала. Ей – утром это уже не вспомнить – снится  улыбающийся во весь рот перед отправлением в тот треклятый  Баграм только - только получивший майорскую звезду Родик , с которым она  могла бы связать свою судьбу через три года после полного разрыва с Пятницей… Чистый, светлый Родик, названный так в честь маршала Родиона Яковлевича Малиновского, в министерстве обороны которого служил Родика отец, души не чаявший в своём шефе… Всегда ставил сыну в пример выбившегося в маршалы и в министры человека из самых что ни на есть низов. Подумать  только :  - внебрачного отпрыска кухарки, одесского батрака с трёхклассным церковно – приходским образованием, но  затем – Георгиевского кавалера в Первую империалистическую, стремительно поднявшегося в росте в годы Великой Отечественной, сражаясь во главе целых соединений за Донбасс и Правобережную Украину… А Родик, командуя во враждебных горах Афганистана  остатками батальона, не скрылся за  спинами ребят, погиб, как и они,  от пуль душманов…  
Уже выходя из купе ( господи, где ж это мы стоим? Пермь?) беспокойная чета  всё  продолжает грозный  гул – теперь о разнице  стоимости билетов на родной «Аэрофлот» и  какой-то «Эйрлайнс», чьи самолёты летают  из Москвы на Урал по тем же авиалиниям… Грязные  эпитеты сопровождают по-прежнему бурную речь « предков», нет, по-нынешнему, « родаков», не пресекаемую привыкшей, видимо, к милым  родительским отношениям дочерью… На миг Надежде Николаевне, никогда не считавшей себя пророком, показалось, что  брак этих  пермяков уже трещит по швам, и скоро ему вообще придёт швах. Крышка. Капут. Амба. Вот девчонку жалко.  А  «дурра» и «козёл» ещё найдут себе счастье, при их-то габаритах…
                                                                       ***
При смене декораций, когда купе покинут одни действующие лица и придёт другой, герой-одиночка, Надежде  Николаевне несказанно повезёт: совершенно незнакомый попутчик оправдает всю её затею  с поездкой во  Владик туда и обратно.  Мужчина с модной лёгкой небритостью, холостяк  (без обручального кольца, зато с рюкзаком, покрытым такими сальными пятнами, с которыми ни одна порядочная жена мужа в путь не отпустила бы), сходу выложит на столик незамысловатый холостяцкий набор – купленные тут же, на перроне, сыр, колбасу, что там ещё у него – овсяное ( видимо, любимое? ) печенье, приветливо улыбнётся: «Милости прошу к нашему шалашу. Вы ведь ещё не завтракали?» А у неё – пирожки домашние с мясом, рисом и капустой. А у неё – сальце с аппетитными прожилочками  и баночка малосольных огурчиков … Но это всё – прелюдия. Главное в другом: Артур расскажет ей об отце, вначале комсомольце - добровольце, а затем – по глупости – арестанте,  отбывавшем срок здесь, на лесоповале в Соликамских краях. За что? Имел рядовой  солдат глупость, имел неосторожность сказать в августе Сорок Первого на привале, что немецкие танки  посильнее наших будут. Всё. Ему и котелок с перловой кашей дожрать не дали.  Жаждущий деятельности человек,  приставленный к их батальону, тут же сварганил протокол  допроса при трёх свидетелях...
- И получил мой батя, как он сам говорил, « сто шестнадцать  пополам»,  то есть, зловещую «58» - ю статью, политическую, « плюс  три года по рогам» - то есть ,после отбытия ещё и  трёхлетнее поражение в гражданских правах.
- Какой ужас! ,- качает головой Надежда Николаевна.
- Да. Вот как бывало,- горько улыбается Артур. – Зато с детьми нашими  папе с мамой  повезло: старшая моя сестра – профессор медицины ,в клинике Бурденко, слышали, да? Брат – атташе – после военного института иностранных языков. Ну, а ваш покорный слуга – литератор, вот закончил книгу о папе. Затевал повесть, а родился роман. Название дал соответствующее: « Щепка». Как тогдашние идеологи  говорили: « Лес рубят – щепки летят». Вот и мой отец, и тысячи таких, как он,  были в те годы просто щепками…
  - Обязательно прочитаю!, - не сводит с Артура полных сочувствия глаз Надежда Николаевна. – Так вы, значит, писатель?  
-  Хм… Скорее, литератор. Знаете, сказать о себе – я писатель, всё равно, что сказать – я красивый. А кто же тогда Толстой, Достоевский, Тургенев?  
- Так Вы  и  правда красивый, это не комплимент, а факт! , -   поощрительно улыбается Надежда Николаевна, всего лишь минутой позже меняющая  искреннюю улыбку на такую же искреннюю печаль, услышав от Артура:   «Слышала бы это моя покойная жена..»  
   - ???
  - Да. Автокатастрофа. Год назад. Еду вот во Владивосток, к  маме Лиды, нужно поддержать Ирину Алексеевну, болеет. И тяжело.  Внук – Игорёк мой - уже там, у неё, прилетел раньше меня к любимой бабушке… А я не люблю самолёты. Одиночество…  Мне  среди людей  легче дышится и … просто жить охота.  
      Ей ли, Надежде Николаевне, путешественнице поневоле, не понять  вящих слов Артура, заслушавшейся собеседника настолько, что и внимания не обращает на подплывающие контуры огромного вокзала с вывеской  чёрным по белому  «ЕКАТЕРИНБУРГ», где поезд стоит дольше, чем потом где  бы то ни было – целых 28 минут. Можно всласть поговорить, а можно и всласть помолчать, слушая  только взволнованное биение сердец друг друга…