14 октября 1964 года состоялся Пленум ЦК, на котором был отстранён от власти Никита Хрущёв. «ЛГ» публикует фрагменты из новой книги историка Евгения Спицына «Хрущёвская слякоть», в которой представлены малоизвестные факты об эпохе, которая и спустя 55 лет вызывает споры. Среди прочего автор цитирует малоизвестный Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.», который был подписан К.Е. Ворошиловым и Н.М. Пеговым 17 сентября 1955 года. В свете последних событий на Украине этот документ более чем актуален.
«Освободить из мест заключения независимо от срока наказания лиц, осуждённых за службу в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях. Освободить от дальнейшего отбывания наказания лиц, направленных за такие преступления в ссылку и высылку…»
«…Освободить от ответственности советских граждан, находящихся за границей, которые в период Великой Отечественной войны... сдались в плен врагу или служили в немецкой армии, полиции и специальных немецких формированиях. Освободить от ответственности и тех ныне находящихся за границей советских граждан, которые занимали во время войны руководящие должности в созданных оккупантами органах полиции, жандармерии и пропаганды, в том числе и вовлечённых в антисоветские организации в послевоенный период, если они искупили свою вину последующей патриотической деятельностью в пользу Родины или явились с повинной…»
Возникает законный вопрос: кто стал инициатором данного указа? Из всех тогдашних лидеров страны с подобным предложением мог выступить только Н.С. Хрущёв, ставший неформальным лидером страны. А раз так, то нужно понять мотивы этой инициативы. На наш взгляд, таковыми мотивами, а вернее, причинами могли стать три важных обстоятельства. Во-первых, совершенно очевидно, что этот указ касался прежде всего бандеровцев и украинских коллаборантов, служивших в армейских частях вермахта и СС, полицейских формированиях на оккупированной территории и т.д. Именно они составляли значительную часть осуждённых за измену Родине и отбывали наказание в различных тюрьмах, колониях и лагерях. Более того, как явствуют последние исследования, в частности статья В.А. Козлова «Социум в неволе: конфликтная самоорганизация лагерного сообщества и кризис управления ГУЛАГом (конец 1920-х – начало 1950-х гг.)», уже к началу 1950-х годов украинские националисты в борьбе с другими лагерными группировками не только «навели порядок» в ГУЛАГе, поставив себя в положение привилегированной касты, но и стояли за организацией всех бунтов, вспыхнувших в воркутинских и норильских лагерях вскоре после смерти И.В. Сталина. Во-вторых, сознавая всю шаткость своего положения на вершине власти, Н.С. Хрущёву было критически важно вновь сделать реверанс в сторону «украинских товарищей», заметно усиливших своё влияние и представительство в центральном и в республиканском партийном, государственном и хозяйственном аппаратах. И в-третьих, вполне возможно, что сама эта идея пришла Н.С. Хрущёву через его вторую супругу Нину Петровну Кухарчук, которая, по свидетельству многих очевидцев, имела колоссальное влияние на мужа, бывшего в быту банальным подкаблучником. В связи с последним обстоятельством следует сказать несколько слов о самой Н.П. Кухарчук, которая в широком общественном сознании предстаёт некой полуграмотной крестьянкой, никогда не лезшей в политику и далёкой от государственных забот своего супруга. Однако это далеко не так.
Нина Петровна Кухарчук (1900–1984) была уроженкой Холмской губернии и, несмотря на своё «подлое» происхождение, получила прекрасное образование сначала в Люблинской гимназии, а затем в Холмском женском училище, где прилично выучила не только украинский, но также польский и французский языки, к коим впоследствии добавился и английский. Окончив обучение уже в Одессе, в январе 1920 года, будучи одним из лидеров местной подпольной комсомольской организации, она вступила в РКП(б). А в феврале 1920 года, когда по решению Москвы при ЦК КП(б)У было создано Галицкое бюро, Н.П. Кухарчук вошла в его состав, где плотно работала с М.Л. Бараном, О.И. Букшованым, О. Микиткой и другими «самостийниками», служившими в Легионе украинских сечевых стрельцов и украинской Галицкой армии.
В июне 1920 года её направили на Польский фронт в армию М.Н. Тухачевского для агитационной работы среди пленных польских солдат и офицеров. А после окончания войны она была направлена на подпольную работу в Компартию Восточной Галиции (будущую КПЗУ), где сразу возглавила два отдела ЦК – по работе с женщинами и образованию. Однако в 1922 году Н.П. Кухарчук была отозвана в Москву, но по дороге в столицу, проезжая через Юзовку, она заболела тифом и попала под опеку Серафимы Ильиничны Гопнер – старой большевички, возглавлявшей в ту пору агитпропы Екатеринославского и Донецкого губкомов партии. Именно она и познакомила её с Н.С. Хрущёвым, который, будучи студентом и секретарём парткома Донецкого горного техникума, был её «подопечным» по партийной работе.
По свидетельству ряда домочадцев и многих очевидцев, с самого начала супружеской жизни Нина Петровна, отличавшаяся очень сильным и властным характером, стала лепить из Никиты Сергеевича «щириго україньця». Именно тогда, в середине 1920-х годов, в период первой «украинизации», он стал всё чаще и чаще ходить в украинской вышиванке, которую любил носить до конца своих дней, частенько употреблять украинские слова, пословицы и поговорки, петь украинские песни, употреблять горилку с салом и т.д. Не изменил он этим традициям и в Москве, куда первый раз приехал в 1929 году, став студентом Всесоюзной промышленной академии…
Кстати, вероятнее всего, «украинизация» Н.С. Хрущёва началась значительно раньше его женитьбы, ещё в детские годы. Косвенным доказательством этого могут служить два довольно любопытных факта, приведённые в книгах Н.А. Зеньковича «Самые знаменитые побеги» и У. Таубмэна «Хрущёв». В первой книге содержится версия, что настоящим отцом Н.С. Хрущёва был Александр Гасвицкий, у которого его мать Ксения Ивановна была прислугой. Правда, Н.А. Зенькович ошибочно называет его поляком, хотя на самом деле выходцем из Речи Посполитой был его дальний предок Иван Гасвицкий. Но ещё в 1668 году, сразу после окончания знаменитой Русско-польской войны (1654–1667), он перешёл на русскую службу, повёрстан в «служилые люди по отечеству» и пожалован царём Алексеем Михайловичем поместьем в Курском уезде. Значительно позднее один из его прямых потомков, Пётр Алексеевич Гасвицкий, стал даже предводителем курского дворянства и состоял в личной переписке с самим Г.Р. Державиным. Во второй же книге приводятся свидетельства того, что мать Н.С. Хрущёва Ксения (Аксинья) Ивановна питала особую любовь к народным украинским песням и частенько «кричала», то есть пела, их даже в Москве и Куйбышеве, где все последние годы жила в семье своего сына.
Между тем, согласно официальной справке МВД СССР, направленной в ЦК КПСС в августе 1956 года, по итогам этой амнистии из заключения и ссылки только на территорию Западной Украины вернулись более 20 тысяч активных оуновцев и бандеровцев, из которых не менее 7 тысяч осели во Львове; ещё больше, порядка 50 тысяч коллаборантов, вернулись из-за границы, значительная их часть также обосновалась в городах и весях Украинской ССР, причём не только в Галиции, но и в Харьковской, Днепропетровской и Херсонской областях. Более того, амнистия бандеровцев проводилась и позже. Самым показательным примером может служить амнистия Василя Кука, который ещё летом 1950 года стал преемником Р.С. Шухевича на постах главы ОУН(б) и УПА на «украинских землях». Отбыв в заключении всего шесть лет, в 1960 году он не только вернулся в Киев, но и преспокойно занялся научной работой в Центральном государственном историческом архиве и Институте истории Академии наук УССР. Причём почти вся партийно-государственная верхушка Украинской ССР считала за честь тайно посещать сего «діяча українського визвольного руху», включая Первого секретаря ЦК КПУ Петра Ефимовича Шелеста. Кстати, именно при П.Е. Шелесте, который даже не скрывал своего «щириго украинства», в аппарат ЦК КПУ и Совет министров УССР буквально хлынул мощный поток работников из западноукраинских областей, в том числе будущий первый президент «незалежной» Леонид Макарович Кравчук, который в 1970 году стал зав. сектором Агитпропа ЦК КПУ.
Так что завет одного из главарей Львовского краевого «провода» ОУН Василя Заставного оказался пророческим: «Период борьбы с пистолетом и автоматом закончился. Настал другой период – период борьбы за молодёжь, период врастания в советскую власть с целью её перерождения под большевистскими лозунгами… Наша цель – проникать на всевозможные посты, как можно больше быть в руководстве промышленностью, транспортом, образованием, в руководстве молодёжью, прививать молодёжи всё национальное…»