Правда, годы жизни писателя до сих пор – предмет спора: сам Пантелеев приложил руку к мистификации своей биографии, нередко сообщая о себе противоречивые сведения. О многомерной жизни писателя и о его совсем не одномерном творчестве беседовали журналисты Даниил Духовской и Александр Братерский, прозаик Юрий Нечипоренко и поэт Виктор Коллегорский.
О жизни Л. Пантелеева (сам писатель злился, когда его называли Леонидом) немного говорили как в советское время, так и сегодня. Алексей Иванович Еремеев – настоящее имя писателя – создал «несколько вариантов одной и той же судьбы», как выразился Духовской. Может, на встрече отмечали вовсе не 115-летие, а 116-летие; по одной версии, его отец был расстрелян в 1919 году, по другой – погиб на Первой мировой, по третьей – умер на лесозаготовках в 1916-м: таких нестыковок много. О ранних годах жизни Пантелеева можно судить в основном по его произведениям с автобиографическими мотивами: «Республика ШКИД», «Лёнька Пантелеев», «Верую!» – однако из этих пазлов не собирается целая и ясная картина. Факты не совпадают, истории меняются, авторский взгляд фокусируется на разных вещах.
Зато его детские рассказы до буквы, до запятой знали, кажется, все гости АСПИР. Не раз выступающие подчёркивали, что именно рассказы Пантелеева научили их в детстве простым, но важным вещам: врать – плохо, самое важное для человека – сохранить честь. Эти рассказы сложнее, чем привычные морализаторские, дидактические детские рассказы, характерные для той поры.
Так, по мнению Нечипоренко, рассказ «Честное слово» – о восьмилетнем мальчике, не нарушившем обещание, «приказ» во время игры в военных – самый яркий пример «неодномерной прозы» Пантелеева: «Этим рассказ и ценен: каждый может прочитать в нём свою мораль». Правильно ли поступил мальчик?..
Отношение к этому тексту, написанному в 1941 г. по заказу журнала «Костёр», менялось не однажды. Даниил Духовской, например, заявил, что всегда считывал «прямую мораль» рассказа – про стоицизм и силу духа, а отношение Братерского к «Честному слову» резко изменилось с возрастом. Но все сошлись на том, что Пантелеев мог преподнести даже «прямую мораль» совсем не с морализаторских позиций.
Поэт Виктор Коллегорский отметил и другую сторону творчества Пантелеева: «Он был классиком в области мемуаристики». Автор оставил воспоминания о своём знакомстве с Горьким, о жизни и литературных предпочтениях Шварца, Маршака, Олейникова и многих других коллег. Известны и его блокадные записи «В осаждённом городе» – страшный по содержанию и блистательный с литературной точки зрения исторический документ, яркое свидетельство трагедии и подвига Ленинграда.
А закончился вечер чтением культовых рассказов Л. Пантелеева: Ростислав Капелюшников прочитал «Честное слово», «Букву «ты» и «Большую стирку». Эти рассказы смешили, трогали, вызывали ностальгию по детству. Хрестоматийные и спорные, несправедливо забытые и вечные – произведения Пантелеева продолжают читать, любить и исследовать.
Глеб Гаранин