Результаты социалистической революции 1917 года колоссальны
Недавно президент Путин заметил, что революция имела не только негативные, но и очевидные положительные последствия. Тут он бесспорно прав. Правда, сегодня очевидна попытка официальной пропаганды свести обсуждение к некой усреднённой оценке: «с одной стороны, с другой стороны». А это, как сказали бы большевики, оппортунистическая, меньшевистская точка зрения. Лев Троцкий, «демон революции», например, отчеканил: «Революция на то и революция, что все вопросы она сводит к вопросу жизни и смерти».
Перенесёмся в 1917 год. Французский посол в России Морис Палеолог с тревогой записывает в дневник: главные причины экономических бед и, в частности, бешеного роста цен: это закрытие иностранных рынков, перегрузка железнодорожного транспорта, недостаток порядка и недостаток честности у администрации.
В Германии философ Макс Вебер утверждает, что разрешить российские проблемы может только «долгая социально-революционная диктатура». В числе проблем названы непомерные налоги, самые крупные в мире иностранные долги, конфликт «земельной буржуазии с огромным большинством русского народа», непопулярная война. Вебер конкретизирует: «Под социал-революционным правлением я разумею не каких-то особых живодёров, а просто такого политического лидера, для которого «молодая» в российских условиях частная земельная собственность не является безусловной «святыней». Есть ли в России такие люди, я не знаю. Но прийти к власти надолго они могут, только если будет заключён мир».
Уточним: земельная проблема была неразрешима. К 1917 году в 27 губерниях европейской части России было заложено в банках 32 млн. десятин частной помещичьей земли на сумму около 32 млрд. руб. Столько же денег выдано на кредитование промышленности. На эту заложенную землю и претендовало «огромное большинство», что в рамках существующего государственного порядка невозможно было удовлетворить. Конфискация вела к краху финансовой системы.
В это же время епископ Вятский Феофан фиксирует признаки деморализации народа: «Кинематографы, которые теперь можно видеть в любом местечке, тоже являются причиной нравственного разложения. Эти мелодраматические приключения, сцены похищения, воровства, убийства слишком опьяняют простые души мужиков; их воображение воспламеняется; они теряют рассудок». Кроме того, распространяющаяся наркомания. «Зло вышло из всех этих военных госпиталей, покрывающих страну (…) Все знали в Вятке кабаки, в которых производилась торговля морфием. У полиции были основательные причины для того, чтобы закрывать на это глаза…»
Однако в январе 1915 года зародилось явление, которое даже выходит за пределы нашей темы. С началом Первой мировой войны стало понятно, что в стране отсутствуют точные данные о стратегическом сырье, необходимом для производства вооружения. Научная элита увидела зияющие провалы на великом российском пространстве.
Академик В.И. Вернадский поставил вопрос о необходимости создать Комиссию по изучению естественных производительных сил России (КЕПС). Император Николай II поддержал академиков. Главным результатом КЕПСа стало понимание роли транспортной, инфраструктурной связности в индустриальном соревновании мировых держав.
В.И. Ленин позже взял на вооружение КЕПС: идея комплексного развития стала одной из системообразующих после Октябрьского переворота. По его указанию во время Гражданской войны («Набросок плана научно-технических работ») начались работы по вопросам размещения промышленности, приближения её к источникам сырья, изыскания всех видов сырья для промышленности, поисков и использования ископаемого топлива, электрификации. Большевики стали продолжать то, что оказалось непосильным имперской власти.
На базе КЕПС был создан механизм ГОЭЛРО, а позднее – Госплан, от КЕПС «отпочковалось» 16 исследовательских институтов, а уже в 1970-е годы была создана и реализована концепция территориально-производственного комплекса страны. И Октябрьская революция, и индустриализация, и коллективизация (оборотная сторона незавершённой Столыпинской аграрной реформы), и последующие периоды прошли под знаком преодоления инфраструктурной недостаточности; в целом задача построения конкурентоспособной промышленности в России была решена. Россия форсированно прошла процесс перехода от традиционного аграрного общества к индустриальному и оказалась перед новыми вызовами.
Говоря об Октябре, нельзя не сказать о контрреволюции 1991 года, заменившей советскую социальную систему, основанную на принципах справедливости и жёстком государственном контроле, на новую, опирающуюся на либеральные принципы, которые должны связывать свободных (отчуждённых друг от друга) людей с помощью идей рыночной конкуренции и гражданского права.
И вот что я думаю об этом гигантском фазовом переходе: сейчас мы живём одновременно в двух исторических потоках – обществом управляет финансово-бюрократическая элита, а само общество не забывает (опирается) советское прошлое. Почему так? Потому, что современные реалии многослойны, а мы, грешные, одновременно существуем в трёх временах – настоящем, прошлом и будущем. Не устаю повторять любимую мною мысль Василия Осиповича Ключевского: «Прошлое надо знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, оно не унесло своих последствий».
Все революции, как и контрреволюции, когда-то завершаются, но при всём притом результаты Октябрьской колоссальны.
Можно ли было пройти эволюционным путём? Давайте спросим об этом у английской, французской, китайской революций.