Одной из величайших проблем русской цивилизации, вдохновлявшей на переосмысление смысла жизни каждого человека, издавна выступала проблема связи между миром земным, заставляющим человека в поте лица добывать хлеб насущный, и Царствием Небесным, идеальным божественным и спасительным пристанищем для взыскующих его.
В поэтическом мире Юрия Кузнецова эта проблема присутствует всегда: трагическое переосмысление поэтом идеального состояния неразорванной связи между человеком и Богом под влиянием текущей ситуации трансформирует этот идеал в его противоположность, разрыв взаимодействия этих двух миров, приводящий к опустошённости человека, не имеющего в душе никаких высших идеалов, отказу от устремленности к Богу и миру священных заветов.
В стихотворении «Полюбите живого Христа» Кузнецов не просто обличает формальную неживую веру фарисеев:
Ваша вера суха и темна,
И хромает она.
Костыли, а не крылья у вас,
Вы разрыв, а не связь.
Поэт еще и обозначает тот единственно верный путь, благодаря которому эту связь можно восстановить: этот путь неотделим от единения с природой, в которой все и во всем – Бог:
Так откройтесь дыханью куста,
Содроганью зарниц
И услышите голос Христа,
А не шорох страниц.
Поскольку каждый человек в этом мире – плоть от плоти и кровь от крови Бога, ибо сотворены люди по образу и подобию Бога-творца, Кузнецов предлагает свое ви`дение преодоления разрыва связи между человеком и Богом, переродиться и пройти путем зерна для того, чтобы стать ближе к Богу:
Заклятие в горах
Когда до Бога не дойдет мой голос
И рухнет вниз с уступа на уступ,
Тогда пускай в зерно вернется колос
И в желудь снова превратится дуб.
Иному человечеству приснится,
Как вдаль бредет мой распростертый труп –
А на одной руке растет пшеница,
А на другой – шумит могучий дуб.
В стихотворении «Муха» Кузнецов дает и еще одно четкое указание на то, что провоцирует разрыв между человеком и Богом, и в этом указании уже более явной становится религиозная трактовка проблемы, появляется объект, против которого нужно бороться, чтобы связь была восстановлена:
Я сражалась с оконным стеклом,
Ты сражался с невидимым злом,
Что стоит между миром и Богом...
– Улетай, – говорю, – коли так. –
И разжал молодецкий кулак... –
Ты поведала слишком о многом.
Итак, в художественном мире Юрия Кузнецова появляется мотив борьбы с невидимым злом, в которой человек чаще всего проигрывает, но уйти от таких битв невозможно, поскольку именно через участие в них человек и может соприкоснуться с Богом, пусть даже ценой своей гибели и самоотречения.
В стихотворении «Невидимая точка» поэт показывает, что такой выбор даёт возможность восстановить связь между человеком и Богом, даже если мир, окружающий человека, оказался иллюзорным:
Я надевал счастливую сорочку,
Скитаясь между солнцем и луной,
И все глядел в невидимую точку –
Она всегда была передо мной.
Не засекли ее радары мира,
Не расклевало злое воронье,
Все пули мира пролетали мимо,
И только взгляд мой западал в нее.
Я износил счастливую сорочку,
Я проглядел чужое и свое.
И все смотрел в невидимую точку,
Покамест мир не сдвинулся с нее.
Смешалось все и стало бесполезно.
Я растерял чужое и свое.
В незримой точке зазияла бездна –
Огонь наружу вышел из нее.
И был мне голос. Он как гром раздался:
«– Войди в огонь! Не бойся ничего!»
– А что же с миром? «– Он тебе казался.
Меня ты созерцал, а не его...»
И я вошел в огонь, и я восславил
Того, Кто был всегда передо мной.
А пепел свой я навсегда оставил
Скитаться между солнцем и луной.
Показателен момент отделения мира от Бога, когда «смешалось все и стало бесполезно», а подобный разрыв активизирует еще один важный мотив, мотив очищения огнем, нередко встречающийся в художественном мире Юрия Кузнецова. Этот мотив отсылает к древней символической функции огня, включающей как очистительную, так и созидательную семантическую составляющую, приводящую к возрождению из пепла, зарождению Вселенной из незримой огненной точки, содержащей ту божественную мудрость, которая предвосхищает и создание мира, и появление в нем человека.
Юрий Кузнецов, как поэт деятельно-активный, не ограничивается вышеназванными возможностями восстановления утраченной связи, он ощущает потребность в постоянных боях за победу над невидимым злом. Очень ярко это представлено в стихотворении «Портрет учителя». Кузнецов показывает путь восстановления разорванной связи в образах трёх вечных войн:
Три битвы, три войны идут от века.
Одна идет, сокрыта тишиной,
Между свободной волей человека
И первородно-личною виной.
Вторая битва меж добром и злом,
Она шумит по всем земным дорогам.
А третья, между дьяволом и Богом,
Она гремит на небе голубом.
В душе и рядом бьется тьма со светом,
И первый крик младенца, он об этом.
Раскаты грома слышатся в крови,
Но говорю вам: истина в любви.
Поэту ясно, что божественные истины не даются без боя, прежде всего, боя со своим собственным несовершенством, с невидимым злом в себе.
Однако, как и во всех ситуациях бывают две стороны медали, в трактовке Кузнецовым этого состояния возникает и другая характеристика данной проблемы. Так, в стихотворении «Пузыри» мир воспринимается Кузнецовым и отстраненно, отвергая ценности пустых, надуманных истин, и философски, поскольку поэты и дети воспринимают мир совсем по-другому, давая волю фантазии и воображению:
Мир звенит пустыми пузырями
Праздных грез и дутого стекла,
Мыльными мгновенными шарами,
Что пускают слава и хвала.
Наложи печати и запреты,
Только ничего не говори,
Потому что дети и поэты
Всё же верят в эти пузыри.
Разрывы между миром, человеком и Богом в художественном мире Кузнецова могут преодолеваться именно поэтами, хранящими слово не только своей эпохи, но и, прежде всего, упрочивающими связь с миром предков, с их ценностями и заветами. В одной из частей «Сталинградской хроники» связист Путилов соединяет разорванную связь между мирами ценой своей жизни, Кузнецов тут же проводит параллели и с поэтическим призванием, ведь каждый поэт – хранитель единства между мирами, особенно, если он сам к этому стремится:
Кто натянет тот провод на лиру,
Чтоб воспеть славу этому миру?..
Был бы я благодарен судьбе,
Если б вольною волей поэта
Я сумел два разорванных света:
Тот и этот; замкнуть на себе.
Судьба и предназначение поэта – отдать всего себя: жизнь, мысли, дух и плоть, пожертвовать собой за сохранение истины. На нем лежит ответственность даже в смутные времена донести её до потомков, трудиться над прояснением Божественного глагола. Заплатить за это всем, что у него есть, своей неприкаянностью среди современников – своим «распростертым трупом», который «иному человечеству приснится». Именно в такой высшей мере ответствен Поэт перед Богом за тех, кто сегодня не в силах сам понять и прочувствовать смысл этих истин.
Анна ЛЕКСИНА, к. филол. н., доцент, г. Коломна