3 января исполнилось 130 лет со дня рождения великого писателя – Джона Р.Р. Толкина. Уточнять, что он «создатель «Властелина Колец» или «отец фэнтези», здесь лишнее. «Великий писатель» – не клише, а определение. Неважно, читали вы его или только смотрели кино по мотивам, знаете наперечёт всех Валар или презираете, называя «чтивом для инфантилов» (как делали многие критики-современники). Игнорировать Толкина и возглавленную им революцию в сознании поколений (куда там Гарри Поттеру) – всё равно что игнорировать Толстого.
У нас Толкин тоже стал народным писателем. К юбилею вышло множество интересных текстов – толкиноведы, историки литературы и критики разбирают, откуда и куда эволюционировали его сюжеты, какова была их судьба в России, как на топливе его воображения запускают киноблокбастеры.
Но говорим «Толкин», а подразумеваем «фэнтези». И если речь о наследии, то сериал стоимостью 500$ млн от Amazon – просто ремарка. Весь облик жанра, от поп-культуры до экспериментальных литературных опытов, от эльфы-против-орков до тёмных глубин психоанализа культуры – вот что он нам оставил.
Потому вопрос «что Толкин сегодня?» можно легко переиначить – «зачем фэнтези сегодня?». Уверен, читателям известны все споры: о демаркации (где кончается фэнтези и начинается (научная) фантастика?), о жанровых гетто (может ли «чистое» фэнтези попасть в мейнстрим?), о размывании границ (что, если сюжет начинается с чёрного мага в Срединном мире, а потом прыгает к наркоманам мира нашего?).
Сам я не литературовед и не теоретик – как автор, я скорее практик. Жанр – это набор условностей, штампов и инструментов для (де)конструкции. Поэтому на вопрос «что такое фэнтези в 2022-м?» я отвечу: фэнтези – это область свободы.
Внешне кажется, это жанр строгий. Герметичный мир, некое Зло; мифическое Средневековье, (якобы) никакого отношения к современности за окнами. Колея жанровых тропов – вперёд к чистому эскапизму; лёгкость вымышления мира, anything goes, feels like a God.
Однако эта «поверхностная свобода» продолжается и на более глубоких слоях. Обратите внимание, что основой большинства фэнтези-историй как был, так и остаётся поход, путешествие. И читатель тоже исследует и «открывает» для себя новый мир, «освобождаясь» от груза мира настоящего.
Избегая остроактуальных проблем, погружаясь в жанровую архаику – с разворотом от повестки к самовыражению, именно здесь, парадоксально, в наличии ярчайший социальный комментарий. Вот что сам Толкин писал о политических метафорах «Властелина»:
«Настоящая война [Вторая мировая] не повлияла ни на ход, ни на завершение войны легендарной. [Иначе] Кольцо бы оказалось захвачено силой и использовано против Саурона. Он не был бы уничтожен, а порабощён, а Барад-дур избежал бы разрушения и был оккупирован. Саруман, не сумев завладеть Кольцом, обманом и хитростью бы нашёл со временем на землях Мордора недостающие частицы <…> и создал бы собственное Великое Кольцо, бросив другим вызов за власть над Средиземьем. В этой войне обе стороны были бы враждебны к хоббитам, и те не пережили бы её даже в положении рабов».
Отказ от комментария – тоже комментарий. Исход «легендарной войны» – это то, как «война настоящая» должна была закончиться. Победой гуманизма, которого не случилось; разоружением, которое провалилось; вниманием к обычным людям, которое снова досталось героям-полководцам (всех спасла пара хоббитов, а не Гэндальф с Арагорном).
Такая оптика делает фэнтези не полигоном эзоповых намёков, а орудием «пересборки» мира. «Есть и другие миры, кроме этого», как в своём фэнтези писал Стивен Кинг. Ну и что, что они «лишь» воображаемые, – попасть туда нельзя без обоюдной свободы – как автора, так и читателя.
Толкин стал соавтором учебника свободы – и сегодня он более влиятелен, чем Маркс. Так что, если к следующему юбилею целый жанр фэнтези объявят жанром-иноагентом, я не удивлюсь. Будем помнить, что другие миры, где Кольцо уничтожили, тоже есть.