Четырёхчасовой документальный фильм, снятый режиссёром Дэном Ридом, построен на интервью с двумя мужчинами (Джеймсом Сейфчаком и Уэйдом Робсоном), которые утверждают, что в детстве подверглись сексуальному насилию со стороны музыканта Майкла Джексона, а также с членами семей «жертв».
Наблюдаю за ситуацией вокруг фильма с того момента, как его анонсировал американский кинофестиваль «Санденс». К премьере он готовился с помпой: усиленная полицейская охрана (на случай фанатских протестов) и дежурство врачей, готовых помочь зрителям справиться с «тяжёлым воздействием» фильма… Побывавшие на премьере журналисты сообщали, что после просмотра «становится плохо физически».
Тем удивительней была новость, что фильм собираются показать по ТВ зрителям, около которых не дежурит «скорая» и которым с его эффектом придётся справляться самостоятельно. На волне скандала права на фильм приобрели более сотни каналов по всему миру. И в том числе Первый канал.
Конечно, в отличие от зарубежных телеканалов, Первый поставил его в программу не в прайм-тайм, а после полуночи. Но полагать, что позднее эфирное время и маркировка 18+ оградят от просмотра тех же подростков, как минимум наивно. К тому же анонсы неоднократно крутились по Первому в дневное время.
«Покидая Неверленд» действительно вызывает почти физическое отвращение, что в принципе естественно: тема насилия над детьми не может не вызывать отторжения. И дело даже не в шокирующих кадрах или «неопровержимых доказательствах» – их в фильме как раз не представлено. Дело в крайне детализированных графических описаниях предполагаемых половых актов с детьми. Они очень бьют по психике и, как и многое крайне отвратительное, оседают в голове. И описания эти занимают минимум два часа из четырёх, перемежаясь с историями о том, что ранчо Неверленд было похоже на волшебную сказку – и с репликами матерей, повторяющими, как мантру: «И я по-прежнему ничего не подозревала…»
Но лично меня шокировали не столько сами описания, сколько контекст, в котором они подаются. А подаются они так, словно предполагаемые сексуальные отношения, сексуальное влечение и даже некие «романтические чувства» были… взаимными. Это прослеживается в лексике: в четырёхчасовом фильме о предполагаемом насилии практически не используются слова «насилие» и «жертва»; вместо этого якобы происходившее описывается с помощью слов «французский поцелуй», «секс», «любовник»…
Обмен кольцами, брачные клятвы, сравнение с ненасытностью «первых отношений». И всё это – с некоторым хвастовством, чуть ли не со сладострастием. После первых пятнадцати минут этих порнографических откровений в голове начинает звучать тревожный звоночек: стоп, что здесь происходит?
Это похоже на какую-ту извращённую вариацию «стокгольмского синдрома». Но одно дело – идентификация себя с агрессором, возникновение эмпатии. И совсем другое – сильное романтическое чувство, включающее в себя ревность и желание. Напомню, что речь идёт не о двух взрослых людях, а о взрослом и ребёнке! «Я и Майкл царапали ладонь друг друга, когда держались за руки, и это означало, что один думает о другом в сексуальном смысле», – сообщает один из героев фильма с томной улыбкой. Маленький мальчик, который намекает взрослому мужчине, что хочет оказаться с ним в постели... Звучит как абсолютная дикость. Для нас. Но не для американского общества, где вот уже более 40 лет существует и действует официальная пропедофильская организация NAMBLA («Североамериканская ассоциация бойлаверов»), цель которой – «поддержка прав детей и взрослых выбирать себе партнёров, с которыми они хотели бы совместно наслаждаться телами друг друга», а девиз – «Сексуальная свобода для всех». После выхода фильма на телевидении в США большая часть прессы была занята «нездоровыми наклонностями Джексона» и смакованием грязных подробностей, но некоторые журналисты всё же забили тревогу, почувствовав неладное. В 2000-х годах «ассоциация бойлаверов» практически ушла в тень, сведя свою деятельность лишь к распространению тезисов в интернете. И громкий, скандальный фильм, базирующийся на имени известного исполнителя – едва ли не лучший из возможных способов скрытой (впрочем, не такой уж и…) пропаганды их идей. «Я также ждал физического контакта с ним. Сексуального контакта. Потому что это стало неотъемлемой частью наших отношений, нашей любви».
О том, насколько пагубным и травматичным является подобный опыт, пережитый в детстве, в фильме практически не говорится: оба героя много работали, делали карьеру, счастливо женились по взаимной любви, обзавелись потомством. И уже после 30 лет, наблюдая за своими детьми, неожиданно (и практически одновременно) «осознали», что якобы происходившее между ними и Джексоном было «неправильным». Если бы не короткое и расплывчатое описание небольшой депрессии, которую они испытали в 30-летнем возрасте, создалось бы ощущение, что никакого негативного эффекта якобы пережитое в детстве насилие на них не оказало. Так себе посыл для фильма на такую страшную тему...
Словом, кинолента оставила впечатление чего-то очень нездорового, абсолютно сенсационалистского, с налётом пачкающих руки «жёлтых» газет, спекулирующих на сексуальных подробностях.
Вопрос о том, кому и для чего был нужен фильм, остаётся открытым. Но для меня лично совершенно очевиден ответ на вопрос: кому этот фильм не нужен. Он не нужен российскому телезрителю. Тем более по центральному государственному каналу. В стране, где существует статья, предусматривающая административное наказание за пропаганду нетрадиционных сексуальных отношений среди несовершеннолетних, где идёт активная борьба с шок-контентом в СМИ и где трудно представить, чтобы идея «нормальности» половых отношений между взрослым и ребёнком была даже просто озвучена вслух, демонстрация такого рода фильмов выглядит как минимум странно.
P.S. За день до запланированной премьеры Первый канал всё же отказался от показа фильма в телеэфире и «принял решение перенести российскую премьеру «Покидая Неверленд» на свои интернет-ресурсы». Что ж, решение похвальное. Но, как говорится, «осадочек остался».
Мила Яковлева