22 марта – День сорока мучеников Севастийских. В народе – Сорок сороков. Второй приход весны. Зима заканчивается, начинается весна. И день равняется с ночью. Самое время разбрасывать семена фиалок. Например, в Веймаре. Как это делал Иоганн Вольфганг Гёте. Величайший немецкий поэт, драматург, романист. Философ, учёный, политик… Он выходил из дому с маленьким пакетиком семян весенних цветов. И разбрасывал их по скверам и паркам. И в солнце, и в дождь. И утром, и вечером. И вчера, и завтра. И обязательно сегодня – он искал ответы на вопросы порой безответные. И непременно находил их. Потом... Когда расцветают цветы...

В 1832 году умер Иоганн Гёте. 22 марта. Катар верхних дыхательных путей. Какая злая – смертельная – ирония! Ведь именно от этой болезни в немецкой медицине применяли настой фиалок. Но Гёте не спасли его любимые цветы. Впрочем, разве цветы могут спасти? Они слишком слабы для вызова смерти... При смерти Гёте спросил: «Сколько ещё мне осталось?» Ответ врача лаконичен: «Только час». И поэт облегчённо вздыхает: «Слава Богу, только час...»

Да и разве мало часа, чтобы неспешно прогуляться по своей 83-летней жизни? Вспомнить, как учился играть на клавесине и рояле. Рисовать и фехтовать. По утрам мчаться на гнедом коне, споря с ветром. А по вечерам сочинять. Чтобы однажды безжалостно сжечь свои ранние творения. Как в 15 лет поступил в Лейпцигский университет. Как встал в ряды «Бури и натиска» – крупнейшего литературного политического движения Германии… Гёте мог вспомнить, как в 25 перенёс те же любовные страдания, что и юный Вертер. Как переехал в Веймар и подружился с Шиллером (там они останутся навсегда, уже каменные, взявшиеся за руки и держащие один лавровый венок). Мог вспомнить, как временно стал первым министром карликового Саксен-Веймарского государства. И занимался «ничтожными делами ничтожного государства». А в итоге выбрал разочарование, успокоение и одиночество. И поиск. Вечный поиск смысла жизни. Который, как правило, рождается из её бессмыслия.

Впрочем, мало ли что мог вспомнить Гёте перед смертью… Как он много любил! Как много метался и терзался. Как ненавидел! Как побеждал! И как сдавался! Чтобы вновь победить. Или как однажды в полнолуние к доктору Гёте, к этому горбоносому седому и высокому философу, постучал сам сатана. И поэт ему грубо ответил: «Величия достичь злодей не может...»

Своего «Фауста» Гёте писал 60 лет. И 60 лет писал Мефистофеля. Почти всю жизнь. Начиная с 20 и закончив перед самой смертью. Возможно, 60 лет к писателю приходил Мефистофель, но так и не заключил с ним сделку. Чтобы спасти Фауста – для истории. Чтобы спастись самому. И навсегда остаться в истории. Писателем, победившим самого сатану.

Этот сюжет вечен. Гёте сделал его беспредельно вечным. Ведь он «весь мир на сцену поместил». Все чувства мира. Все пороки мира. Все грани мира. И все его тайны. И мир этого не оценил. И всё чаще и чаще продаётся за 30 серебреников. Порой не удосужившись прочитать хоть пару страниц «Фауста», чтобы надолго задуматься, что мы ежеминутно творим...

А может, Гёте ничего и не вспоминал перед смертью? Ведь именно в этот последний час он изрёк: «Отворите пошире ставни, больше света!» Хотя сам любил творить при закрытых ставнях, окнах и дверях. И хотя 22 марта день с ночью уравнялись, он между ними знак равенства не поставил. И выбрал свет. И, возможно, целый час им просто любовался. И ловил его последнее дыхание. Хотя впереди его ждало только прохладное дыхание вечной ночи... И где-то уже звонил колокол…

"Истинное величие начинается с понимания собственного ничтожества…"

Иоганн Вольфганг Гёте