Он родился 1 июня, в один день со своим старшим товарищем, замечательным поэтом Давидом Самойловым, который был режиссёром и автором композиций нескольких программ Рафаэля Александровича. Мы планировали отметить 85-летие выдающегося подвижника жанра звучащего слова именно тогда. Тем более что к этой дате должен был выйти на экран фильм, посвящённый жанру и его великим корифеям, – «Звучащее слово. Жанр высокий и беззащитный». В этом фильме есть глава, посвящённая Клейнеру.
Участвовали в фильме однокашники Рафаэля Александровича по Новосибирску, где прошла его юность, а также директор Государственного музея А.С. Пушкина Евгений Богатырёв, вспоминавший, как Клейнер выступал в музее, а в последние годы вёл студию звучащего слова. Об артисте замечательно говорил также писатель и журналист Андрей Яхонтов, он вспоминал о 60–70-х годах прошлого века, о расклеенных по всей Москве афишах, на которых крупными буквами было напечатано: РАФАЭЛЬ КЛЕЙНЕР, и казалось, что это человек огромного роста, но на сцену выходил совсем не богатырь, а невысокий человек, обладавший удивительно сильным красивым голосом, который необыкновенно исполнял произведения классиков и современников...
Родился Рафаэль Клейнер в Рубежном на Луганщине, родители во время войны были эвакуированы вместе заводом, на котором работали, в Новосибирск. И там впервые из чёрных бумажных раструбов радиоприёмника Рафик услышал голос Левитана и стихи в исполнении замечательных артистов того времени. И это произвело на мальчика огромное впечатление – звучавшее по радио великолепное русское слово определило его занятия на всю жизнь. В Новосибирске он поступил в театральное училище, но его влёк не театр, а то, как звучала в спектаклях русская речь, и главным предметом для него была сценическая речь.
В Новосибирске он впервые выступил с чтецкими концертами. Слух о молодом талантливом сибиряке дошёл и до Москвы, великий Юрий Любимов принял его в Театр на Таганке, где Рафаэль играл в поэтических спектаклях «Павшие и живые», «Пугачёв» и других. Именно тогда Владимир Высоцкий в шутку перефразировал Маяковского: «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Клейнер». Но Клейнер не шутил, после пяти лет успешной работы на Таганке он захотел независимости, ушёл из знаменитого театра и поступил в Московскую филармонию, где был сам себе хозяин, сам определял, что читать и как. Вот лишь немногие из авторов и героев его сольных программ: Пушкин, Достоевский, поэты 20-х годов, фронтовые поэты, Фазиль Искандер, Евгений Евтушенко, Роберт Рождественский, Осип Мандельштам, Альберт Эйнштейн, Сократ... В его программах звучала и необыкновенно красивая музыка поэтических творений, и неукротимая страсть трибуна, и неумолимая логика мыслителя.
В фильме рассказывали о том, каким Клейнер был педагогом: и требовательным, и чутким, и необыкновенно щедрым. О принципах взаимоотношений со зрительным залом он говорил: «Его надо любить». Вроде понятно и просто, но что значит «любить»? На практике это очень непросто, например, когда концерты проводились в школах (а с ними тогда активно и плодотворно работала Московская филармония). Что делать с нарушителями дисциплины, с теми, кто мешает слушать другим? Кричать на них, наказывать, удалять из зала? Ни в коем случае. Их нужно увлекать. Артист должен быть настолько естественным и интересным рассказчиком, чтобы дети во время концерта думали, что перед ними не учитель, не исполнитель какого-то художественного произведения, а старший товарищ, который рассказывает о чём-то увлекательном, о том, что было с ним.
Клейнер любил, и его любили во всех аудиториях: и в школьных залах, и в академических аудиториях, и на самых престижных площадках Библиотеки имени Ленина и зала Чайковского.
Рафаэль Александрович тяжело переживал, что в последние десятилетия жанр звучащего слова оставляет свои позиции, что на радио и телевидении русская речь всё более засоряется, звучит безграмотно, ставятся неправильные ударения, не говоря уже об обсценной лексике, но он верил, что классическое поэтическое слово снова будет звучать, как когда-то во времена великих чтецов Владимира Яхонтова и Дмитрия Журавлёва.
В начале фильма Рафаэль Клейнер произносит строки Ахматовой:
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Этому Клейнер посвятил всю свою большую жизнь.