Билял Лайпанов
Родился в 1955 году в Киргизии, в семье спецпоселенца. Окончил Литературный институт им. А.М. Горького. Работал корреспондентом областной газеты, старшим научным сотрудником КЧНИИ, преподавателем в ГИТИСе им. А. Луначарского в Москве. В 1990-е годы учредил и возглавил газету «Мир дому твоему», журнал «Ас-Алан». Автор нескольких книг на родном языке; переведённые на русский язык стихи вышли в трёх томах. Произведения переведены на многие иностранные языки, в том числе на норвежский, испанский, турецкий, английский. Народный поэт КЧР, почётный доктор КЧГУ, почётный академик Международной тюркской академии.
Чтоб не стать одиноким волком
Воет волк в этот лютый холод
Не о том, что в лесу нет дичи:
Одиночество – тоже голод,
Но его не унять добычей.
Будто голос зимней утробы,
Вырывается вой на волю.
Жмутся в страхе к ноге сугробы,
Подползая по снежному полю.
Всё притихло. Лишь звёзды слышат,
Как, простор ледяной наполнив,
Поднимаются выше, выше
Безысходного воя волны.
Как стрелять в одинокого волка?
Я и сам испытал такое.
И опустится вдруг двустволка.
Я оставлю его в покое!
Пусть возносит жалобу к звёздам,
Пусть поёт на холме открытом.
Одинокому – как он создан, –
Быть живым – холодней, чем убитым!
Чем помочь тебе, мой волчище?
Ты живёшь по своей природе:
Волк собратьев своих не ищет
И от стаи во тьму уходит.
Ты беседуешь с лунным кругом
И тоску изливаешь стуже.
Только люди живут друг с другом,
Человек
Человеку нужен!
И покуда тот вой я слушал
В темноте, на морозе колком,
Я молился о многих душах,
Чтоб не стать одиноким волком.
Осень
Время листья в кучи собирает
И сжигает человеческим огнём.
Побледневшие деревья
Поднимают к небу лица
И следят, как улетают
День за дымом,
Дым за днём.
Смерть мечты своей зелёной
Со страданьем видят клёны.
И, наверно, жаль берёзам
Их пылающих сердец.
Неподвижные деревья,
Онемев, запоминают,
Как их листья дымом тают,
Как золой они взлетают,
Растворяясь, обретают
В бесконечности конец.
У костра играют дети.
Их невинными устами
Время весело смеётся
Над деревьями пустыми,
Над раздетыми кустами.
Вопреки земной печали,
Как легко мы произносим:
«Осень».
Дерево Карачая
Вот дерево зелёное
Над мёртвой пустотой,
Терпеньем вознесённое –
Не хрупкой красотой.
Утёсы обнажённые
Корнями захватив,
Ветрами обожжённое,
Оно – как жизни взрыв.
Могучее растение –
Не лёгкий стебель трав,
Законы тяготения
И гибели поправ,
Лишь право на дыхание
Завоевав себе,
Не ищет сострадания,
Не сдавшись злой судьбе.
Над пропастью подвешено,
Всегда напряжено,
Борясь со смертью бешено,
Почти летит оно!
Внизу ущелье тесное,
В нём дуют ветры злы.
Усилие телесное
Скрутило ствол в узлы.
Но жизнью не обязано
Ни небу, ни земле,
Лишь со скалою связано
И предано скале.
Ветвями небо схвачено,
Внизу – обрыв стеной.
За каждый миг заплачено
Немыслимой ценой.
Когда в горах теперь его
Увидишь невзначай –
Запомни это дерево…
Ведь это – Карачай!
Поэзия – озеро…
Поэзия – озеро,
Открывшее глаза.
Сердцем пью из него
Отражения,
Ладонью черпаю
Своё лицо
Из глубины.
Велико ли озеро,
Не знаю,
Но, когда пою,
На другом берегу
Огни загораются.
Может, я не пророк,
Чтобы перейти его
Посуху,
Но за всю жизнь
Обойду без посоха
Пространство моего голоса.
А там – стану
Озером, открывшим глаза…
Женщина та… собирает цветы
Там, где весенние ветры играют,
Там, где колышутся в поле цветы,
Дивные волосы перебирая,
Женщина в косы вплетает мечты.
То налетает гроза мировая,
То наступает затишье на час, –
Женщина ходит, цветы собирая,
С неба сошедшая только сейчас.
Спины прострелены, выжжены души,
Взорваны храмы, исчезли мосты…
Но оглянись – мир ещё не разрушен:
Женщина та… собирает цветы!
Я спокоен
Я спокоен, как стебли
растущих сквозь камень,
Набирающих силу
медлительных трав.
Словно горы, что возраст
считают веками,
Я спокоен, а значит – я прав!
Так моря неподвижны,
когда, успокоясь,
Перестанет ворочать волна валуны,
И вода надевает серебряный пояс
Отражённого света луны.
Я спокоен недвижностью
вечного снега,
Что горит на изломах
высоких вершин,
Но не тает, а мощь набирает для бега
Всё сметающих в ярости
белых лавин.
Я спокоен, как воздух
старинной мечети,
Как спокойны поля,
где посевы взойдут по весне.
Я спокоен, как спящие
в сумерках дети,
Что беседуют с Богом во сне.
Испытания жизни меня не согнули,
И пока я живу на земле,
Я спокоен великим
спокойствием пули
Перед выстрелом в тесном стволе.
Чтобы вспыхнул огонь совести
Иногда
Ненавижу свои слова,
Поступки.
Ненавижу себя!
От злости, стыда
Стисну зубы, закрою глаза…
Время нанизывает дни мои
На стержень разума
И вонзает его
В моё сердце,
Чтобы вспыхнул огонь
Совести.
Гость
Что за гость – то ли малая птица
В приоткрытом окне замерла,
То ли ангел хотел мне присниться
И дыханьем коснулся стекла?
Кто бы ни был, он послан мне Богом,
Одинаково радуюсь я,
Если слышу шаги за порогом
Или вижу в окне воробья.
Он спустился ко мне прямо с неба
Не затем, чтобы душу спасти.
Не спугну: накрошу ему хлеба,
Приглашу – отдохни, погости!
Если выйдет мне с домом проститься
И угаснет навеки очаг,
То пускай лучше божия птица
В нём живёт, а не кровный мой враг.
Постаревший, вернусь и у двери
Развяжу свой дорожный мешок,
Подойдут осторожные звери
Разделить мой последний кусок.
Только звери невинны, как дети,
Только им я способен простить!..
Если дом опустел на рассвете,
А они забрели погостить.
Что за тень промелькнула в окошке?
Ангел в облике голубя там?
Иль другой воробей ищет крошки,
За недавним впорхнув по пятам?
Прошумели не крылья над крышей.
Эту птицу уже не догнать.
Блудный сын поздней ночью услышал,
Как молилась и плакала мать.
Перевёл Аркадий Тюрин