Весна –это горе. Это авитаминоз и анемия. Это слёзы по растаявшей Снегурочке. Это тяжкие думы под заунывную песню Леля. Это упадок сил.
Но Солнце раздувает свой атанор, и как-то разом понимаешь, что если не сгоришь в его ярком сиянии, то не станешь соприроден светилу. На смену вредным мыслям приходят вредные вещества. Огромные реторты, а на них: «Праздники. Потреблять неумеренно». Отринув Леля, устремляешься в целебное и целительное безумие ароматов, которыми вот-вот взорвётся цветочное Небо.
Энергии никакой, но Купава раскрыла объятия и придётся соответствовать.
Наши женщины ждут нас. Их весна – един-ственное время первенства. Сейчас, в начале марта, в их глазах ещё лёд, на плечах ещё снег, но скоро они взлетят к Солнцу на качелях головокружения. Они сойдут с ума – мы заразимся любовной хворью. Запутаемся в буйстве их волос и будем отдавать себя любимым, прядущим-ткущим паутину вечности. С терпкой радостью умирания мы превратимся в лакомство богомола, но нас, погибающих, наши менады выходят-выкормят грудью, наполненной млеком нашей преображённой плоти. Ибо жизни до'лжно продолжиться!
Скучен тот, кто не ценит избыточность празднества. Он – клерк на подхвате демона низшего звена в бизнесе несомненной безнрав-ственности. Опасен тот, кого страшит разрушение будней. Он – враг живого. Он – уничтожитель движения. Он бежит опьянения из-за страха похмельного пробуждения. Он не хочет убить постылое, скучное, не холодное, но и не горячее – ему уютно, комфортно в личной маленькой тепловой смерти.
«Праздник как репетиция революции» напишем мы тезисно в наших сердцах, используя удвоенное «ре» заклинанием обновления. А дальше произнесём развёрнуто: Весна – это радость!