Сводки из Вологодской области поступают, как с линии фронта: бомбардировки, эвакуация пострадавших, борьба с мародерами… Весеннее половодье. Наводнение.

А ведь это уже было. И было не раз. Так расположен Великий Устюг, что его подтапливает едва ли не каждый год. Я был свидетелем похожего паводка. Тогда точно так же тихая в обычное время река, натолкнувшись к северу от Великого Устюга на ледяные торосы, вдруг рассердилась, вздыбилась и кинулась со всей яростью на город, прибрежные деревни и сёла. Затапливая посевы, выбивая льдом стёкла в домах, унося на себе в Северную Двину и дальше, к Белому морю, стога с сеном, бани, дачные домики, теплицы, дрова.

Вологодские спасатели точно так же сутками мотались на лодках от двора к двору, помогая пленённым рекой устюжанам. Вывозили людей, скотину, стерегли от мародёров оставленное жильё, доставляли еду и питьевую воду тем, кто оставался пережидать паводок на крышах и чердаках.

– Бабушка, жива? Поедешь на Большую землю?

– Поеду.

– Так дверь закрыта. Может, окно выставить?

– Нет, тогда не поеду.

В другом месте женщина вслед кричит:

– Сынки, калитку-то закройте, не то дрова уплывут...

В одной деревне хозяева подняли на перекрытия потолка козу, чтоб не утонула. В другой – соорудили плот для коровы, привязав его для верности к стропилам дома. Так та и плавала, пока вода не сошла. А ещё, помнится, кто-то играл на гармошке…

Нет, это было уже на Алтае. Тогда в одну ночь вскрылись горные реки Чувар, Бардушка, Чапша. В отрезанный от мира половодьем посёлок Горный мне пришлось добираться полдня, несколько раз переправляясь через горную речку на пароме, лавирующем между несущимися льдинами.

К вечеру следующих суток стало ясно, что паводок проходит. Тревога улеглась, пели скворцы, пахло дымком от костров – люди жгли мусор. Мы с дедом Перцевым стояли, опершись о перила, на деревянном мосту, и дед рассказывал. Что эти горные речки, которые летом больше похожи на ручейки, питают Катунь и Бию, которые, сливаясь, рождают великую Обь. Что вот эта гора, которая высится за рекой, летом красна от земляники. А дальше, за горой, начинается тайга. Там промышляют белку и соболя, собирают целебные алтайские травы и корни, туда же вывозят на лето ульи с пчёлами.

– Таёжная-то вода ещё не пошла, – говорил он, – это наша идёт, глинистая, а та будет чёрная, чернозёмная.

А несколько лет спустя и Катунь, и Бия, подталкиваемые такими вот быстрыми, шумливыми горными речками, тоже взбеленились и бросились со всей дури на города и сёла, выведя из себя даже обычно степенную и величественную Обь. И та следом вдруг взбрыкнула, как молодой телок, и понеслась по Алтайской равнине, затапливая посевы, деревни, сёла, осадив саму столицу края – Барнаул. Вешняя вода повредила тогда десятки опор линий электропередач. Ущерб от того наводнения составил почти пять миллиардов рублей.

Да, обычное половодье, ледоход, который всегда больше радует, чем волнует, потому что знаменует приход весны, в ином случае может превратиться в стихийное бедствие. Вспомним хотя бы наводнение на Дальнем Востоке в августе-сентябре 2013 года. Правда, оно было вызвано не таяньем снегов, а затяжными ливнями, но потребовало приложения усилий всей страны. Тогда расход воды в Амуре достигал 46 тысяч кубометров в секунду при норме 18–20 тысяч. Наводнение таких масштабов произошло впервые за 115 лет наблюдений. Слава богу, обошлось без жертв.

Но на памяти и другие паводки.

В 2001-м наводнение в Якутии унесло жизни восьмерых человек, через год в Ставропольском крае – уже 170 человек. В 2004 году из-за разлива рек Томи и Кондомы в Кемеровской области погибли пять человек, 10 тысяч получили травмы, 6 тысяч домов в той или иной мере были разрушены. В 2010 году в Краснодарском крае затопило 30 населённых пунктов. 17 человек погибли. В 2012 году произошло одно из самых страшных наводнений на Кубани. Помните, город Крымск? В результате сильных ливней за несколько дней выпала пятимесячная норма осадков. Тогда вода унесла жизни 171 человека, более 30 тысяч граждан получили травмы. Ущерб государства составил 20 миллиардов рублей.

Нынешней весной, даст бог, до этого не дойдёт, но положение серьёзное. И на севере, и на юге. На юге – потому что таянье снегов началось не постепенно, а почти сразу по всему течению рек, а на севере, как всегда, льды в приполярных низовьях не пускают талые воды с верховьев рек. В Свердловской области в зоне затопления город Ирбит, уровень воды в реке Ница превысил опасную семиметровую отметку. Напряжённая ситуация в Тюменской области. Район Ишима превратился в полноводную реку. Тревожные вести поступают из Курганской области. Не стал исключением и Алтайский край.

А тогда мы стояли с дедом Перцевым на мосту через уже успокаивающуюся горную речку Чапшу. Гора за Чапшой подёрнулась дымкой. Наверное, там осел дым от костров, которые ещё продолжали тлеть на вечерней улице.

– Завтра погода переменится, – объяснял это по-своему дед Перцев. – Эк, как воду-то несёт. Пускай несёт, река сама себя чистит.

А я подумал, что сейчас, наверное, мой друг Серёга в Тверской области составляет график очередной экологической экспедиции. Серёга каждое лето со старшеклассниками и учащимися местного профтехучилища чистит речку. От валежника и бытового мусора, километр за километром поднимаясь вверх по течению. Я знаю, что для этих ребят речка будет уже не просто речкой, а их речкой, и, повзрослев, они не станут раскапывать прибрежные земли под огороды, бросать в воду что попало, мыть на берегах машины. И другим не позволят. Они не только чистят реку, но и себя тоже.