В этот раз, 23 апреля, в Большом зале Санкт-Петербургской филармонии звучали соната № 3 си минор и десять мазурок Шопена. Рецензия самая короткая – нет слов! И быть не может никаких слов. Борис Пастернак в эссе о Шопене написал, что его музыка – «…олицетворение достоверности в своём собственном платье». И о концерте Соколова можно сказать то же самое. Каждый звук западает в душу, он адресован и композитором, и исполнителем именно душе. И люди в зале, обладающие ею, так глубоко и трепетно воспринимают откровения Шопена, так слушают – загляденье! Зал у Соколова особенный, как и он сам. Всё богатство гармоний Шопена, разнообразие полутонов, оттенков, тончайших звуковых деталей воспринимаются как необыкновенный бальзам, экзистенциальное пиршество, тайна, в которую так неожиданно и так поэтично вторглись…
Григорий Соколов прост и не любит всяких поз. Это определяющее качество и его исполнительства. Оно – внутреннее, смысловое, глубокое и настоящее. Подлинность и привлекает, и заставляет вполне заслуженно восхищаться этим редким даром.
Конечно, он как, обычно играет «бисы», устраивая к восторгу присутствующих третье отделение концерта. Шуберт, ещё одна мазурка Шопена и вальс Грибоедова. Всё незабываемо. Как в музыке бывает – накануне отъезда в Питер слушал способного и яркого молодого пианиста в Москве с той же сонатой № 3. Казалось, всё превосходно. После исполнения Соколова думаешь: а что же играл тот молодой музыкант?
Так что до следующего апреля.
Закончен отбор претендентов на участие в Пятом международном конкурсе пианистов памяти Веры Лотар-Шевченко. Собирается интересная и многообещающая команда. Посмотрим, что будет в итоге.
В Москве вновь играл Александр Гаврилюк. Концерт Рахманинова № 2 (вторая редакция). Вечер был посвящён памяти народного артиста СССР профессора МГК им. Чайковского пианиста Николая Петрова. Николай Арнольдович в своё время поддержал неизвестного у нас в ту пору музыканта. И, как теперь понятно, нам всем нужно его за это благодарить. Каждое выступление Александра Гаврилюка – событие. Рахманинов, безусловно, его композитор. Блестящая техника, обаятельнейший музыкант. Рахманинов был таким полнозвучным, захватывающим, волнующим!
Гаврилюку, по-моему, доступно всё. Он сейчас живёт в Германии, очень подходящее место для музыкальных штудий и планов. Надеюсь, они всегда будут учитывать Москву, где у него теперь много восторженных и сочувствующих поклонников. Сам музыкант сообщил мне, что по осени собирается к нам с сольной программой. И это замечательно!
В апреле много играли студенты. Традиция консерватории представлять классы великолепна и не должна быть потеряна. Разные впечатления от этих концертов. И приятные, и малоприятные тоже. Вот народная артистка России профессор консерватории Вера Васильевна Горностаева представляет своих воспитанников. Я попал на выступление Андрея Гугнина. Мусоргский, «Картинки с выставки». Вера Васильевна произнесла замечательную вступительную речь. И это была лучшая часть концерта. Дальше явился Андрей Гугнин. И стал соперничать с Мусоргским Модестом Петровичем в громкости передаваемых впечатлений. Получалось, что тот, гуляя по выставке с критиком Стасовым, то ли был пьян, то ли просто кричал от восторга. И Стасов тоже кричал. И Гугнину Андрею ничего не осталось, как к ним присоединиться. Очень громкий рояль. Временами меня посещало ощущение, что Андрей пытается разбить инструмент, нанести непоправимый урон родной консерватории. При этом у него замечательное, очень подвижное лицо. Исполняемое произведение начинается здесь. И, признаюсь, следить за выражением лица интереснее, чем слушать. Так как на лице идеальное исполнение, а до пальцев многое не доходит. Театральные подмостки потеряли весьма перспективную персону. Откуда такая любовь к громкости? И надо ли её поощрять? К сожалению, многие студенческие концерты в апреле были необоснованно громкими. И тенденция сия настораживает. Но, может быть, это стечение обстоятельств. Так тоже бывает.