Инициатор проекта, продюсер, режиссёр и один из авторов сценария Ренат Давлетьяров изначально понимал, что его фильм непременно будут сравнивать с предыдущим, есть огромный риск недотянуть до уровня и вызвать общественное порицание, провалиться в прокате, опозориться перед ветеранами и соотечественниками... И он сразу всем сказал: «Мы не делаем ремейк, это новая экранизация. Мы хотим вернуть зрителям текст Бориса Васильева, от которого ушли в советском фильме». Однако если перечитать повесть Васильева (кстати, соавтора сценария первой версии – все изменения он делал сам), пересмотреть ленту 1972 г. и сходить в кинотеатр на новый фильм, то получится интересный вывод: Давлетьяров скомпоновал повесть с введениями Ростоцкого, отсутствующими в повести, и дополнил своими введениями... Волей-неволей нас подталкивают к сравнениям!
Примеров синтеза много, вот лишь несколько. Действие происходит в мае 1942-го, но Женя Комелькова (Е. Малахова) поёт под гитару романс Лизы (Валентина Серова) – «Сколько б ни было в жизни разлук…» из легендарной ленты А. Столпера по сценарию К. Симонова «Жди меня», вышедшей на экраны в 1943-м, когда этих девушек (по логике) уже не было на свете и фильма этого они не увидели, и песню эту не успели полюбить… В повести такой сцены совсем нет, а Ольга Остроумова поёт под гитару и перед гибелью, увлекая за собой фашистов, романс из фильма Я. Протазанова «Бесприданница» (1937) – «Нет, не любил он». Галя Четвертак получила фамилию в детдоме из-за маленького роста, и первая исполнительница Екатерина Маркова выделялась в строю этим качеством, а К. Асмус стоит вровень со всеми. Ей додумали биографию – дочь врага народа, чего у Васильева и в помине нет, равно как и раскулачивания семьи Лизы Бричкиной (С. Лебедева очень близка в решении образа к Елене Драпеко – в распахнутых глазах таится щенячья доверчивость). Патетика духовной силы, возвышенность чистоты, великодушие наивности, заложенные в этих героинь, из новой версии ушли. Нам просто рассказали историю (что тоже уметь надо!) – в цвете, динамично, с летающе-панорамирующей камерой в сложнейших для этого природных условиях (оператор Семён Яковлев).
 |
| Экранизация экранизации С. Ростоцкого. 2015 г. |
Знаменитая сцена в бане снималась Ростоцким с 5-часовыми уговорами актрис: «Девочки, мне надо показать, куда попадают пули. Не в мужские тела, а в женские, которые должны рожать…», и все целомудренно показаны сидящими со спины, одна Женя стоит лицом к камере. Её появление (как боттичеллиевской Венеры) вызывает у девушек восторг – она особенная: «Женька, ты – русалка!», а они совсем обыкновенные, неказистые, невыразительные. В новой версии все девицы откровенно нам показывают своё совершенство, и у всех – 90–60–90! Тогда откуда их восторги от такой же, как все, Жени? Об этой героине автор пишет: «хороша девка», «немцы добили её в упор, а потом долго смотрели на её гордое и прекрасное лицо», и Остроумова соответствует этой характеристике, а Малахова – нет... Соня Гурвич (А. Кузнецова) погибает «в кадре», чего не было ни у Васильева, ни у Ростоцкого. Рита Осянина (А. Микульчина) в прощании с Васковым – самая сильная сцена фильма, ошеломляюще сыгранный дуэт! Ростоцкий, согласно повести, помещает фрицев в заброшенный скит монаха-отшельника Легонта, где Васков захватывает их в плен (образа на стенах – Бог ему в помощь!), а Давлетьяров – у входа в горную пещеру. В обоих фильмах пленённые немцы идут со свободными руками, но, по тексту и по логике, они должны быть связаны ремнями: у Васкова не осталось сил, враг это видит, и втроём (в повести их четверо) обезоружить шатающегося конвоира нетрудно. Финал опять-таки расходится с оригиналом: нет переноса в наши дни, перед Васковым стоит очередное пополнение, а его хозяйка держит на руках сына Риты…
Наверное, под возвращением к тексту Давлетьяров имеет в виду закадровый голос – С. Гармаш с плохой дикцией зачитывает отрывки из повести. Этот приём употребляется сейчас от беспомощности – сказать проще, чем показать. В советских фильмах он был частым и уместным, например, С. Бондарчук прозой Толстого и Шолохова («Война и мир» и «Судьба человека») прибавлял зрелищу смысловой монументальности. Последователем Бондарчука стал преклоняющийся перед его мастерством Н. Михалков – начиная с «Сибирского цирюльника» голос режиссёра раскатисто присутствует во всех его полотнах. Ф. Бондарчук, преклоняющийся перед мастерством Михалкова, везде ходит по стопам, и в «Сталинграде» рассказывает про свою маму и пятерых отцов. Давлетьяров в «Пацанах» (в прокате – «Однажды») и «А зори здесь тихие» объясняет зрителям, что же на самом деле происходит… Забавно то, что говорят они все одинаково, под Сергея Фёдоровича – медленно, с нарочитой простоватостью – ну, как с детьми с нами разговаривают, снисходительно к нашему разумению… Может, гаджетоманы с «клиповым сознанием» по-другому не поймут? Или взрослым нравится, чтоб с ними сюсюкали? Или мудрым ветеранам этот фильм без комментария не осилить? Или великие эпопеи определяются звуком эпического гласа – откуда-то сверху?..
В картине 1972 г. многие реплики Васкова взяты из его размышлений, не высказанных вслух, и это нельзя считать отступлением от текста. Нет резона уравнивать вербальное с визуальным, поскольку ошибочно подменять одно другим – природа у них разная, и сложность экранизации состоит в способности видоизменять эту природу. Надо заметить, главный сценарист картины Юрий Коротков до премьеры даже не знал о включении в фильм закадрового голоса, поскольку каждый уважающий себя кинодраматург понимает: данный приём снижает уровень фильма. Здесь вопрос не в верности оригиналу, а в художественной оправданности…
Но в целом картина сделана с глубоким уважением к теме, к литературному источнику, к подвигу наших солдат – это чувствуется. И вот что наиболее ценно и существенно. Повесть и советский фильм показывают историю «пятерых девчат да старшины с наганом», не пустивших фашистских диверсантов на «Кировскую железную дорогу и Беломорско-Балтийский канал имени товарища Сталина», глазами Федота Васкова, его памятью. Новая версия расширила поле зрения, благодаря чему все шестеро героев оказались под объективным взглядом – это уже наша память... Убедителен в этой сложной роли Пётр Фёдоров, сказавший на премьере в Кремле очень важные слова: «Сегодня здесь мой главный зритель – мой дедушка, который воевал на фронтах Великой Отечественной войны. И наше поколение во времени не так уж далеко ушло от их поколения, поэтому странно думать, что мы можем всё забыть. Просто не получится забыть, что в нас, в наших венах течёт их кровь – кровь великих героев!»