или Почему краевед полюбил оккупантов
Накануне Дня Победы в Россоши открыли мемориальную плиту в память погибших в годы войны. Выступивший на митинге краевед Алим Морозов назвал это событие «важным вкладом в окончание Великой Отечественной войны», однако многие россошане считают, что самым важным вкладом был бы перенос из центра города памятника альпийским стрелкам, которые оккупировали тогда город («Покаяние или реваншизм?», «ЛГ», № 32-33, 2017 г.; «Ах, как хочется историю переписать», «ЛГ», № 38, 2017 г.).
Не добившись от властей переноса монумента, который в народе называют «памятником неизвестному фашисту», россошане привезли в редакцию несколько книг почётного жителя города Алима Морозова, в какой-то мере объясняющих странную теплоту к оккупантам. Он – директор краеведческого музея, один из залов которого полностью посвящён альпийским стрелкам. Именно так уважительно он чаще всего называет итальянцев и в книгах, а вот их союзников – немцев – исключительно фашистами. Хотя историк Морозов должен был бы знать, что слово «фашист» родилось именно в Италии, и фашистами были как раз итальянцы.
Впрочем, не будем придираться к терминам, это мелочи. Интересно, что он рассказывает школьникам, приходящим в музей? Если то же, что написано в его книгах, то понятно почему, став взрослыми, дети приходят в день свадьбы к памятнику погибшим здесь итальянцам и фотографируются на фоне альпийской шляпы с пером.
Итак, какими же, с точки зрения историка, были оккупанты: «итальянцы испытывали бытовые неудобства… чем-то напоминали туристов, с любопытством изучающих новое место… они ругали войну, Муссолини, Гитлера и Сталина (за то, что не сдался без боя? – Ред.)… живо интересовались простой, не отличавшейся материальным достатком жизнью крестьян придонских сёл… после разгрома немецких войск под Сталинградом почувствовали, что служба на чужбине им опостылела». В общем, милые такие туристы, разочаровавшиеся в своём обещавшем быть триумфальным походе.
Одна из книг полностью посвящена пребыванию итальянцев в Россоши. В предисловии, написанном Марио Ригони Стерном, рассказывается история самого Алима Морозова, «не по своей воле оставшегося с матерью в Россоши», об установившихся между местным населением и альпийцами дружеских отношениях, об ужасе, который охватил мальчика, когда русские танки ворвались в Россошь и началось отступление итальянских частей.
Прочтя это, я решила, что любовь Морозова к оккупантам – это некая разновидность «стокгольмского синдрома», но расположенные в конце книги отчёт о получении итальянской премии, рассказ о многочисленных путешествиях автора по Апеннинскому полуострову, копии писем итальянским партнёрам с сожалениями по поводу отсутствия туристов в Россоши заставили засомневаться в диагнозе. Может быть, отнюдь не «стокгольмский синдром», а страсть к путешествиям и бизнес на туристах – причина любви?
Памятник альпийским стрелкам краевед называет актом примирения. Получается, итальянцы с нами примирились. Но, на мой взгляд, примиряться можем только мы. А они могут только покаяться.