6 мая исполнилось бы 100 лет любимому актёру, театральному педагогау, художественному руководителю Театрального института имени Б. Щукина, народному артисту СССР, участнику Великой Отечественной войны Владимиру Абрамовичу Этушу (1922–2019). В канун юбилея «ЛГ» публикует фрагмент из книги «Наш Этуш», изданной Государственным академическим театром имени Евг. Вахтангова.

Признаюсь честно: страшнее, ужаснее, жёстче человека я в своей жизни не встречала. И вот другое признание: наивнее, нежнее, деликатнее человека я в своей жизни не встречала…

Между этими признаниями – много лет. Целая жизнь от студентки Театрального института имени Щукина до артистки Театра Вахтангова.

Впервые я увидела Владимира Абрамовича, как и все абитуриенты, за столом приёмной комиссии. Он сидел в центре стола. Грозный вид, строгий взгляд, колоссальная требовательность к каждому поступающему с первых минут нахождения в стенах училища. И потом, во время учёбы: мимо ректора никогда нельзя было пробежать незаметно, просто кивнуть головой или позд

ороваться. Надо было непременно остановиться и сказать: «Здравствуйте, Владимир Абрамович!» Он мог сам остановить студента и отругать за небрежный вид, за проступок, который не соответствовал, по его мнению, званию студента такого вуза, как училище имени Щукина. Он пристально наблюдал за своими питомцами, за всеми нами – на показах, на спектаклях, на экзаменах. И, несмотря на его грозный вид, мы всегда ощущали его отеческое внимание и заботу.

Но настоящий ужас до судорог в ногах я испытала, когда мы в театре начали работать над спектаклем «Дядюшкин сон». Владимир Абрамович играл роль Князя, я – Марию Александровну Москалёву. Начались репетиции. И тут разразился скандал…

Однажды мне пришлось привести с собой в театр сына, не с кем было его оставить, и я попросила моего учителя и режиссёра спектакля Владимира Владимировича Иванова разрешения взять Владика с собой. Ребёнка посадили в оркестровую яму, и он там тихо сидел какое-то время. Потом что-то случилось, он задел то ли стол, то ли стул, раздался шум, а в это время Владимир Абрамович как раз произносил свой текст, из-за шума сбился и был очень сердит. Он подошёл к оркестровой яме, глянул в неё своим грозным взглядом и строго, громко сказал: «Ты мне помешал!» От страха сын… описался.

А я с собой ничего поделать не могу, когда речь идёт о моих детях. Я схватила Этуша за запястье и сильно дернула его за руку. Ну, и… сказала всё, что считала нужным сказать в тот момент. Взяла сына и повела его в гримёрку переодеваться. Следом пришёл взволнованный режиссёр. Я вся в слезах: как я могла, какое имела право кричать на своего партнёра, моего кумира, моего ректора! Иванов спросил жалостно: «И что ты теперь будешь делать?» Как что? Извиняться! И на ватных ногах я пошла в гримёрку к Этушу. Пересекла сцену, попала на мужскую половину, постучала в его дверь. Владимир Абрамович сидел задумчиво перед зеркалом. Не знаю, что на меня нашло, но я с порога выпалила: «Знаете что? А я вас совершенно не боюсь!» Ещё и пальчиком погрозила. И вышла вон. Но не успела я отойти от гримёрки на полметра, как услышала смех. Владимир Абрамович смеялся!

С этого момента все вопросы нашего дальнейшего общения были сняты. На следующий день на репетиции мы работали так, как будто ничего не произошло. И никогда больше не вспоминали эту историю. Он не потребовал извинений (а мог бы, и был бы прав!), не унизил, не поставил на колени. Он просто сделал вид, что ничего не случилось…

Я помню, в тот злополучный вечер ехала домой и думала: где я видела этот строгий орлиный взгляд? Где слышала этот детский хихикающий смешок? И вспомнила, конечно – таким же был мой отец. Владимир Абрамович до боли напомнил мне моего обожаемого папу Валерия Максовича. Отец мне мог так дать по заднице, что она болела потом три дня. И я запиралась в туалете и рыдала. Но роднее, любимее, ближе человека в моей жизни не было, я любила его – и люблю – до обморочного состояния. Когда он уезжал в командировки, писала ему письма, прочесть которые невозможно – чернила, которыми они были написаны, расплылись от слёз…

Похожие чувства я испытывала ещё только к одному человеку – Владимиру Абрамовичу Этушу…

Началась огромная, прекрасная эпоха моей жизни под названием «Дядюшкин сон». Я оценила Этуша как партнёра, великого актёра, человека огромного сердца и прекрасной души. Да, он был строг. Но только до той поры, пока не открывалась маленькая дверь в его сердце, куда он пускал, конечно, далеко не всех. Но если впускал, то ты становился для него близким и дорогим человеком, которому он бесконечно доверял. Мне повезло, мне было дозволено многое. Иногда шёпотом подсказывать ему роль, иногда слегка менять мизансцену, чтобы ему было легче пройти длинный путь по сцене из конца в конец. Иногда мы «играли в пинг-понг», перебрасывались шутками. И великим счастьем было расколоть партнёра, услышать его смех, и глаза его в этот момент были вовсе не грозными, а по-детски наивными и доверчивыми…

В Театральном училище имени Щукина я считала себя звездой. Я прям заходилась от своей звёздности – ну как же, театральная премия за спектакль «Царская охота», похвала режиссёра и самого автора пьесы Леонида Зорина. Уверена, что каждый актёр рано или поздно «ловит звезду», только некоторым удаётся это пережить незаметно в силу внутренней интеллигентности, которой я не обладала. Меня даже Владимир Владимирович Иванов однажды поставил в массовку. Чтобы я не очень звездилась…

Но когда начались репетиции, а потом спектакли «Дядюшкиного сна», вся моя звёздность слетела с меня драными перьями. Как работал Этуш! Как он тщательно готовился к репетициям и спектаклям, как учил роль, как повторял её в разных интонациях, как обсуждал детали костюма и грима, как слушал режиссёра! Он – народный артист СССР, ректор уважаемого театрального вуза, кумир миллионов. Настоящая звезда! Рядом с ним я стала другой. От клоунских масок, от внешних эффектов я пришла к себе самой. И всё это были уроки Этуша, который не поучал, не менторствовал, а играл, как жил. Достигал на сцене немыслимых высот – и тянул туда, в высоту, меня и всех других, и партнёров, и зрителей.

Про зрителей надо сказать отдельно. Стоило Владимиру Абрамовичу только появиться на сцене, выйти из-за кулис, зал начинал аплодировать. Режиссёр Иванов специально придумал мизансцену, когда моя героиня делает жест рукой, поощряя зал к овации. Что делалось с залом, передать невозможно!

Мы играли «Дядюшкин сон» 15 лет при аншлагах. По два, а то и три представления в месяц. И особенно пронзительными спектакли стали получаться после того, как отметили Владимиру Абрамовичу 90 лет. До этого он был как бы слишком физически сильным для роли Князя. А в последние годы он выходил в финале, долго вглядывался в зрительный зал и произносил: «Господи, прости мою грешную душу…» Не только зрители, мы, актёры на сцене, едва не плакали. А он продолжал: «Господи, почему жизнь так коротка? Так хочется ещё пожить!..» За этим монологом скрывалась судьба, война, которую он прошёл героически и с достоинством, потери, боль, вся его прекрасная, трудная жизнь.

«Господи, почему жизнь так коротка?»

Мы много ездили на гастроли, много времени проводили вместе. Этуш никогда ни на что не жаловался. Он был таким хулиганистым мальчишкой, весёлым, озорным. Его анекдоты, тосты, шутки – это был настоящий праздник, счастье! Никогда не рассказывал о своей личной жизни. Но я не могу не сказать сейчас о его жене Лене, которая, бесспорно, была ему главной опорой, радостью все годы их женитьбы. В лице Лены он вытянул, безусловно, счастливый билет, но так везёт только тем людям, которые всей жизнью это счастье заслужили.

Я помню, когда мы прощались с Владимиром Абрамовичем, в нашем театре, на сцене, я подошла к Лене, обняла её, а она мне говорит: «Простите меня, что не смогла уберечь его!» На что я ответила ей так, как думала: «Это тебе, Лена, спасибо, что подарила мне 15 лет абсолютного счастья играть с ним на одной сцене в одном спектакле».

Незадолго до его ухода, когда стало понятно, что Владимиру Абрамовичу уже сложно выходить на сцену в «Дядюшкином сне», мы подумывали о том, чтобы заменить его на какого-то другого артиста. Это нормальная практика в театрах, особенно если речь идёт о популярных, аншлаговых спектаклях. Сели мы с режиссёром спектакля Владимиром Владимировичем Ивановым напротив друг друга, посидели несколько минут молча и одновременно покачали головами: нет, никто не сможет заменить Этуша.

Спектакль вошёл в историю театра.

И просто в историю.

Мария Аронова, народная артистка России

Тот самый «Дядюшкин сон» / Владимир Вяткин / РИА новости

Продолжение темы – на стр. 28