Помню, что в школе слово «автобиография» казалось мне ужасно длинным и скучным. Оно никак не вязалось с историей мальчика из ХIХ века, который приехал в дедушкино поместье и сильно переживал из-за разлуки с любимой матушкой. Не соответствовало оно и образу другого мальчика, который очень не любил, когда его будят в семь часов утра, хлопая над ухом хлопушкой для мух. А вот обе истории, с которыми мы знакомились на уроках литературы, казались мне чрезвычайно интересными…
Однако я прерываю ряд непроизвольно возникающих в моём сознании картин, для того чтобы сказать о том, что их вызвало. Книга Людмилы Непорент «Люка» вышла в 2010 году в издательстве «Коло» (Киев, Дрогобыч). Когда мы встретились с автором, она посетовала: «Сейчас так никто не пишет». То ли с грустью, то ли с гордостью. Соглашусь: может быть, именно так – мало кто. Однако для хорошей книги важнее другое: чтобы её читали. На мой взгляд, «Люка» отлично вписывается в формат «семейного» чтения. В ней есть радость открытия мира, присущая ребёнку, – и взрослая рефлексия; свободное дыхание случайных картин – и яркие образы, вокруг которых эти картины группируются.
Одним из таких образов является образ отца. Именно он – красивый, умный, интеллигентный, самоотверженный – стал для дочери примером во всём. Именно ему она обязана лучшими своими качествами, умением общаться с людьми, понимать прекрасное. Отец свободно говорил на нескольких языках, играл на мандолине – и всё в доме умел делать своими руками. Девочка вспоминает, как он шёл по готовому рухнуть мосту, как ехал на службу по первому вызову – потому что долг превыше всего.Людмила Непорент следует за собственными воспоминаниями, не пытаясь втиснуть их в прокрустово ложе сюжета. Автору важнее сохранить тон доверительного общения с читателем, нежели поразить его композиционными изысками.
Мы видим перед собой не столько Люку, сколько мир, пропущенный через неё. Мы смотрим её глазами, слышим то же, что слышит она. И потому характеры окружающих людей поначалу выступают более отчётливо, чем её собственный. Вот мама, вот любимый отец, вот «самый красивый казах» Саша, самоуверенная отличница Дунина, подруга Зоя Калинина. И только в конце, когда мы видим героиню на повороте её жизненного пути, разрозненные страницы повести выстраиваются в нужном порядке, и мы понимаем, что «Люка» – это не просто собрание картин из детства. Это история взросления.
 |
Людмила Непорент (9 лет) с отцом
Василием Непорентом |
Ещё одной центральной темой становится война. Людмила Непорент предпочитает говорить о ней «устами младенца». «Мы, дети войны, о войне знали», – пишет она. Нетрудно догадаться, что именно включало подобное знание: холод, голод, сиротство и ощущение постоянной угрозы. Но Люка помнит другое: неповторимый вкус кислого молока, «затирку» – нехитрое кушанье из муки, воды и соли, которое ели «и в обед, и в ужин»; крохотный базарчик в Сарканде, где прошли годы раннего детства. А ещё – как бабушка пекла лепёшки: «Бац! – тонкую пластину теста на плиту, перевёрт – лепешка и готова. Таинство, да и только! Помню и зеленоватые пышки из отрубей. Но мы ели и даже спорили, у кого вкуснее».
И эти воспоминания – счастливые! Потому что шестилетний ребёнок просто не знает, что всё может быть по-другому. Так же, как Люка безбоязненно шла по тёмным предрассветным улочкам Сарканда, доверчиво шагает она навстречу жизни, не веря, что та способна на обман и жестокость.
С тем и другим героиня столкнётся позже. «Держись, моя Люкиня! Это начало», – напутствует её отец после первой серьёзной неудачи. Выступая на радиопередаче, девочка не смогла с должным пафосом произнести имя Сталина. В то время подобная осечка могла стать роковой. Люку «простили», но она, вероятно, только спустя годы смогла оценить степень опасности, которой подвергалась тогда.
Особенности сталинской эпохи Людмила Непорент передаёт с потрясающей убедительностью. Несмотря на то что не бросает ни одного камня в этот огород. Она не пытается давать заведомо стандартных оценок очевидца-дилетанта, именно благодаря этому ей удаётся «сохранить лицо». Она повествует о себе – растущем человечке, делающем первые открытия, неважно в какое время – его ведь не выбирают. И здесь автор ручается за каждое слово, набранное в книге.
Уже будучи взрослой, Люка узнаёт о том, что отец прошёл через ранние репрессии 1930-х годов. Но это не поколебало отношения героини к жизни, её понимания и приятия, сначала интуитивного, потом осознанного – жизни как испытания, выдержать которое нужно достойно.
На момент, описанный в главе с пространным названием «За всё тебя, отец, благодарю!», самым тяжёлым испытанием для Люки стала потеря отца. Однако героиня уже «стала на крыло». Как и положено прошедшему главную ступень инициации, она вступает в новую жизнь, взяв новое имя. Только в финале повести характер Люки обретает окончательную завершённость и цельность. Её упорство и независимость (как она училась плавать в вонючих лужах рыбзавода!), её решительность и прямодушие к концу повествования оформляются окончательно, завершая внутреннее становление героини и одновременно дорисовывая последние страницы повести.
Лично мне окончание 6-й главы представляется крепким и выдержанным финалом. Следующая глава, «приоткрывающая дверь» в жизнь взрослой Люки… то есть уже Людмилы, и даже эпилог кажутся лишними. Но воспоминания – жанр неприкосновенный. Только автор имеет право распорядиться драгоценным грузом своей души. Так же, как уже распорядился собственной жизнью.
Видимо, поддавшись влиянию писателя, автор статьи тоже невольно настроился на лирическую тональность. А заодно проникся собственными размышлениями. Правда, по делу.
В школе дети всё так же знакомятся с повестью «Детские годы Багрова-внука» С. Аксакова и автобиографической трилогией Л. Толстого, о которых я упоминала вначале. Разве что в прошлом веке их читали не в «кратком изложении», а целиком, впитывая лирическую атмосферу детских воспоминаний и наслаждаясь неповторимым языком, которым они были переданы.
Упоминание современного писателя в столь значительном контексте требует, разумеется, соответствующего обоснования. Но мы оцениваем не масштаб автора и его произведения, который, вообще говоря, определится в лучшем случае спустя десятилетия, а скорее пытаемся обозначить смысловую нишу. Возможно, эта книга лучше всего подходит для неспешного чтения вслух: мамами – своим детям. Или даже бабушками – своим внукам. Они отлично смогут дополнить откровения Люки своими собственными воспоминаниями. Пока ещё повесть не стала памятником ушедшему ХХ веку…
Елена Борода,
писатель, кандидат педагогических наук,
Тамбов
Чтобы оставить комментарий вам необходимо авторизоваться