По недавно установившейся традиции перед новым сезоном «Золотая маска» собирает сподвижников и соратников – противники и просто несогласные приглашение на большой совет по вопросу, как жить дальше, как правило, игнорируют.
В театральных кругах членство в жюри и экспертных советах «Маски» вызывает массу «сплетен в виде версий» относительно того, кого, как и на каких основаниях в них приглашают. Дирекция фестиваля предоставила всем присутствующим пофамильный список членов экспертных советов за все 20 лет, что не помешало особо бдительным коллегам не обнаружить там г-жу N и г-д M и L и поинтересоваться, почему никогда не приглашали г-д X,Y и Z, тогда как некоторые господа-товарищи умудрились поэкспертить по 7–8 раз. Уверения в том, что список полон, и аргументы в духе «мы звали, они отказались» вопрошавших не устроили. Но согласитесь, не все готовы искренне поведать о причинах своего отказа, и ещё меньше найдётся желающих признаться в том, что их и в самом деле никогда в «Маску» не звали.
Справедливости ради отметим, что зампред СТД Геннадий Смирнов кликнул клич: каждый, кто хочет стать экспертом или членом жюри, может обратиться лично к нему, он внесёт их кандидатуры на обсуждение рабочей группы. А что, глядишь, и сработает! Между тем предложение запретить участвовать в экспертных советах чаще чем раз в четыре года энтузиазма не вызвало. Гендиректор фестиваля Мария Ревякина убеждена, что профессионалов соответствующего уровня у нас не так много, критиков из регионов привлекать сложно, а на молодёжь положиться нельзя – сами-де знаете, как у нас обстоят дела с образованием в театроведении. Но вот с чем и вправду нельзя не согласиться, так это с тем, что не многим под силу проводить в поездах и самолётах по 25 дней в месяц (эксперты минувшего фестиваля отсмотрели более 600 спектаклей!). Но об уменьшении количества номинируемых постановок речь не идёт.
Количество номинаций за 20 лет существования премии выросло почти в шесть раз: всё начиналось с магического числа 7, сейчас их почти 40. С некоторыми номинациями происходит воистину трагическая метаморфоза. Когда-то работы дирижёров в музыкальном театре оценивались без разделения на жанры – лучший, он и есть лучший, и неважно, чем он дирижирует – оперой, опереттой или балетом. Теперь в каждом жанре свои лавры, и экспертам приходится чуть не с лупой выискивать мало-мальски приличного дирижёра в оперетте/мюзикле, чтобы тот, кто заведомо станет лучшим, не конкурировал сам с собой.
Все понимают, что дальнейшее увеличение числа номинаций губительно, но процесс, похоже, не остановить. Введённая недавно «Лучшая роль второго плана» возражений, в общем-то, не вызывает. Чего не скажешь о «Лучшем драматурге», которого, вероятнее всего, введут с этого года. Да, о театре былых времён мы обычно судим не по спектаклям, и, увы, не по ролям великих актёров и, увы-увы, не по гениальным решениям постановщиков, но по пьесам. Вот только то, что предлагает нам театр нынешний, он и сам стыдливо называет не пьесой, а текстом. И спектакль по «современной драматургии» существует сегодня зачастую не благодаря, а скорее вопреки ей. Так что номинация, если уж совсем по-честному, должна именоваться «Лучший текстовик». Однако как ни назови, увековечивать она будет имена, которые уже лет через десять мало что скажут очередным неистовым текстоделам.
Ситуацию с участием в фестивале провинциальных театров г-н Смирнов дипломатично определил как «сбой критериев»: даже лауреат питерского «Золотого софита» в номинанты «Маски» попадает далеко не всегда, что уж говорить о лауреатах других региональных фестивалей. Технологически всё вроде просто – достаточно внести соответствующие коррективы в устав, чтобы спектакли-победители автоматически становились номинантами «Маски». Однако простота эта кажущаяся. Во-первых, фестивали очень разнятся не столько даже по уровню участников, сколько по принципам их отбора: не секрет, что далеко не все исповедуют пресловутый «фестивальный формат», немало и таких, что поднимают на щит «старый добрый русский психологический театр», который у «Маски» не в особом почёте. Во-вторых, не на всех фестивалях подсчитываются «голы-очки-секунды», а значит, и лауреаты не определяются. В-третьих, их по стране в год проводится от 50 до 70. Значит, общее количество номинантов – «автоматических» и «состязательных», то есть прошедших отбор экспертов – перевалит далеко за сотню. Председатель СТД Александр Калягин предложил, чтобы автоматически в номинанты подпадали лауреаты фестивалей, проводимых только федеральными округами. Округов всего 10, но, к сожалению, не в каждом из них есть свой театральный фестиваль должного масштаба.
Своего фестиваля заслуживает и театр кукол. Тогда экспертам и жюри не пришлось бы сетовать на то, что они специалистами в этом роде театра не являются и ориентируются на мнение одного-двух своих коллег, проходящих по «кукольному ведомству». То же самое можно сказать и о национальных театрах, которые на «Маску» прорываются крайне редко, и то скорее как некий удивительный феномен, а не как равноправный соискатель лавров.
Если уж по гамбургскому счёту, то наша громокипящая театральная действительность заслуживает нескольких профильных фестивалей, равных по статусу «Золотой маске», хотя, возможно, и не столь помпезных. Да, в одночасье их не создать, и экономическая ситуация пока не располагает к такому роскошеству. Вопрос, однако, в другом: если и сыщутся энтузиасты, готовые начать готовить телегу зимой, захочет ли «Маска» сузить сферу своих стратегических интересов?
Думается, вряд ли. Как-никак, она у нас единственная по разряду национальных-и- независимых. В кино «Ника» – независимая, «Золотой орёл» – национальный. Телевизионный «ТЭФИ» попытался соединить обе эти ипостаси, но в таком статусе продержался недолго, перестал существовать, а после возрождения является премией только национальной. «Маска» держится, но это не значит, что она неуязвима. Пока у СТД хватает мощностей и авторитета отстаивать свои прерогативы, это наша премия, наши номинации и мы устанавливаем правила. Но в чиновниках от культуры (Минкульт РФ – соучредитель премии и фестиваля) уже проснулось желание диктовать свои правила игры – в ходе круглого стола это проявилось достаточно ясно. А буквально на днях заместитель министра культуры Владимир Аристархов на совещании в Туле во всеуслышание обвинил «Маску» в русофобии и «протаскивании чуждых нам ценностей» и задал сакраментальный вопрос: «Имеет ли право государство поддерживать данный фестиваль в том виде, в каком он имеется?» Остаётся только с грустью констатировать, что отсутствие у некоторых членов отечественного театрального сообщества внутренней цензуры, чувства ответственности за результаты своих «творческих исканий» может поставить под удар всё сообщество, включая и главный театральный фестиваль страны, лауреатами которого являются Пётр Фоменко, Лев Додин, Дмитрий Крымов, Сергей Женовач, Борис Константинов и многое множество иных мастеров.
Последуют ли для «Маски» роковые оргвыводы, как скоро и в какой форме – вопросы риторические. А пока страсти по «Маске» всё так же нешуточны. О ней грезят, на неё уповают. Её клянут и ненавидят. Она созидает карьеры и ломает судьбы. И другой «Маски» у нас с вами нет и в обозримом будущем не предвидится. В России, похоже, вообще невозможна премия в области искусства, которая могла бы устроить всех. И если уж мы лишены возможности реализовать смелую фантазию главного редактора «Петербургского театрального журнала» Марины Дмитревской «собрать все премии да сжечь», то, может, стоит взять на вооружение принцип, предложенный председателем экспертного совета грядущего фестиваля Александром Висловым? Эта премия есть плоть от плоти той великой игры, каковой по сути и является театр, а к игре не стоит относиться так уж серьёзно. В конце концов, умные люди всегда могут найти компромисс – решение, которым все будут недовольны в равной степени.