Для Бондаренко ничто не запретно – ни еврейский вопрос, ни русский ответ, ни фотография Бродского с крестом на шее, ни поиск русской природы и русской «водички» в Скандинавии, в Венеции, ни угол крестьянской избы на Русском Севере, где поэт любил Марину Басманову, легендарную королеву его поэзии, вечной разлуки.
«В темноте всем телом твои черты, / как безумное зеркало, повторяя».
Стихи, поэмы, проза, интервью, нобелевская речь, воспоминания деревенских соседей в посёлке, где Бродский был в политической ссылке, – всё живёт в этой книге и дышит кислородом любви, с которой Бондаренко пишет о Бродском.
Книжным поэтом, не русским, не нашим, холодным, заумным, не народным, инородным, и тыр-пыр восемь дыр – по-всякому его обзывали те самые братья-писатели, что от зависти к выдающемуся таланту выдавили Бродского из нашей страны на Запад. А потом эти братья задыхаются от зависти к тем страданиям, которые сами они причиняют замечательным людям, увеличивая стократно их лучезарную славу.
Случай Бродского – исключение из правил, «беззаконная комета среди расчисленных светил». Окончил восемь классов и бросил школу, пошёл на завод, ни в каких университетах не учился, но стал прекрасно образованной личностью, писал замечательные стихи, абсолютно не антисоветские, не диссидентские, поэтика традиционная, не абсурдная, но его нигде не печатали, объявили тунеядцем, судили, отправили в ссылку на север, вынудили уехать на Запад, где он не загнулся на радость завистникам, не утратил читателей, а издал прекрасные книги, написал гениальные стихи, великолепную прозу, стал профессором в университете, учил американских студентов любить русскую литературу и получил Нобелевскую премию – как русский поэт.
В этот день мне позвонили с зарубежного радио и спросили, не поздравлю ли я Бродского, не скажу ли о нём несколько слов. Такую прекрасную просьбу я исполнила с превеликой радостью, после чего со мной перестали здороваться знаменитости, которые были уверены, что эта Нобелевская премия украдена лично у них.
Много поэтов, крещёных обрядно, а поэзия у них – не крещёная христианской сутью Творца:
Только с горем я чувствую солидарность.
Но пока мне рот не забили глиной,
Из него раздаваться будет лишь благодарность.
Иосиф Бродский крещён русской поэзией, русской речью, историей, географией, где «в деревне Бог живёт не по углам». Его читатель – в России, которая сама выбирает себе великих русских поэтов. Она выбрала Иосифа Бродского. Страна и её человечество никогда не равны режиму. Режим отверг поэта, а страна – нет, Россия любит его, как никто другой.
Об этом книга Владимира Бондаренко, и сильная сторона этой книги – язык, лишённый симулякров и пузырей спецтерминов, которые, как принято думать, пробивают дорогу на Запад и вписывают в научную элиту, а на самом деле отбивают всякую охоту читать.
Сегодня, когда русофобия превратилась в заразную политическую эпидемию, стало ясно, что Иосиф Бродский, великий русский поэт, лауреат Нобелевской премии – очень сильное противоядие от русофобии в отличие от многих писбратьев.