В некоторых лентах Карена Шахназарова (например, в «Городе Зеро» и «Дне полнолуния», снятых в жанре, если так можно выразиться, трагического недоумения) есть то, что отличает их от всех других. Режиссёр обращает внимание на нечто как будто неправильное, и эта «неправильность», разворачиваясь, завораживает. Правда, не сразу и не всех.
Начинается «Хитровка. Знак четырёх» с репетиции пьесы Горького «На дне» в недавно организованном Художественном театре. Кстати, именно с этого спектакля, а не с «Чайки» или «Царя Фёдора Иоанновича» началась огромная мировая слава великого театра. Итак, 1902 год, Станиславский (Константин Крюков) репетирует знаменитый монолог Сатина. Его я слышал много раз. Хорошо запомнились три исполнения. Пламенный, пафосный – мхатовца Владимира Ершова, игравшего в рисунке Станиславского; беспафосный и безнадёжный – Евгения Евстигнеева в «Современнике»; и гениальный, сверкающий – Ивана Бортника на сцене Театра на Таганке. То, как в фильме произносит монолог Станиславский, ему самому не нравится, приходит идея побывать в какой-нибудь ночлежке, чтобы проникнуться атмосферой пьесы. Немирович-Данченко (Александр Олешко) предлагает обратиться к Гиляровскому (Михаил Пореченков), который может показать «дно» Хитровки.
Действительно, в реальности дядя Гиляй водил туда артистов, где их, кстати, чуть не ограбили, и представление о своих прототипах они получили яркое. Но в фильме Станиславский погружается в хитровское «дно» глубже коллег. Во «мхатовский» сюжет включаются обстоятельства детектива Конан-Дойля про индийское ожерелье, коварного британца и дикаря, плюющегося ядовитыми дротиками. Это «вживление» Конан-Дойля в Станиславского поначалу смотрелось странно. Впрочем, в системе русского гения и дедуктивном методе великого британского сыщика много общего: психологизм, внимание к деталям... Но роль Холмса досталась дяде Гиляю, а Станиславский остался наблюдателем, иногда, правда, вынужденным вмешиваться в действие (Шахназаров иногда тоже откладывает свои режиссёрские дела и участвует в злободневных политических дискуссиях). И постепенно до зрителя доходит, что «Хитровка» не историческая драма, не детектив, а какая-то игра, в которую нужно включиться.
Три момента, которые «включили» меня, поначалу воспринимавшего фильм с недоумением. Вдруг показали сцену из «Трёх сестёр», где Ольга Книппер-Чехова в роли Маши сказала пару реплик с такой вовлечённостью в действие, что у меня мороз побежал по коже, – короткий эпизод замечательно сыграла Полина Маркелова. А потом вдруг появился живой Чехов – его неожиданно легко и раскованно сыграл Иван Колесников. Во всех предыдущих фильмах, где красавец-актёр был в главных ролях, в его исполнении мне не хватало как раз раскрепощённости, юмора, а тут вдруг я поверил, что именно он имеет право сыграть самого Антона Павловича. Стало также ясно, что и проницательная хитровская карманница, роскошная Княжна (Анфиса Черных), здесь тоже неспроста – в неё все влюбились (и Станиславский, и Гиляй, да и многие зрители)… И вдруг я стал получать удовольствие от того, как разыгрывается этот философский приключенческий водевиль (кстати, Чехов как-то назвал своих «Трех сестёр» водевилем). Очень хороши были также Евгений Стычкин в роли солидного, но глуповатого полицейского, смешной кудрявый городовой в исполнении Сергея Шкоды, Борис Каморзин (антиквар)...
Так о чём же этот фильм? А не о нас ли? Англичанин (Алексей Вертков) с наёмным киллером-туземцем отчаянно воюет за обладание когда-то украденным у индийцев богатством, а русские, завладев им, почему-то от него отказываются. И Станиславский, и Гиляровский, и Княжна! Потому что бесценное это сокровище обесценит их жизнь, сделает их его рабами. То есть страна наша, как нас ни убеждали последние тридцать с лишним лет, – не про деньги и их умножение, а про что-то совсем другое. «Никогда богато не жили, нечего и начинать».
Другие мы. И никогда не поймут нас ни англичане, ни наш доморощенный либеральный пул.