Мне нередко приходится слышать от некоторых моих однокурсниц, окончивших вместе со мной МГУ, упрёки в адрес университетского образования, которое не научило их конкретной профессии в отличие, например, от технических, медицинских, педагогических и других вузов.

Сегодня на мехмате МГУ обучают даже бухгалтерии, но во времена моей молодости задача университетского образования состояла в широком ознакомлении студентов с существующими представлениями в определённой области науки, формировании у них достаточно обширного кругозора в выбранной ими области человеческих знаний, что позволяло выпускникам в своей дальнейшей уже конкретной деятельности успешно применять полученные знания в любом направлении их научной работы.

При этом представители старшего поколения, обучавшиеся в своё время в университете, считали, что следующему после них поколению студентов практически все знания сообщают преподаватели, тогда как сами они большую часть знаний получали самостоятельно из рекомендованных им монографий и научных статей.

Наш профессор Евгений Петрович Троицкий, читавший лекции по химии сложных органических соединений, имеющихся в почвах, рассказывал, что он шутя спросил сына-студента, не выросли ли у него уши от постоянного выслушивания информации от лекторов. Кстати, во время экзамена он закрывался газетой от готовившихся к ответу на экзаменационные вопросы студентов, чтобы позволить им выписать из лекций сложнейшие структурные формулы этих соединений, занимавшие целый тетрадный лист, и запомнить их было невозможно.

Мой отец, также всю жизнь преподававший студентам очень сложные математические дисциплины, говорил, что он студентам на экзаменах сознательно разрешал пользоваться лекциями и разной литературой по этому предмету. По его мнению, если студент вызубрит материал, то сразу после экзамена он его и забудет. Если же студент за 30–40 минут подготовки к ответу разберётся с помощью литературы самостоятельно в вопросе, то он сможет и в своей будущей деятельности справиться с любыми проблемами, с которыми столкнётся.

В мою молодость после четвёртого курса обучения в МГУ меня как отличницу вместе с преподавательницей нашей кафедры отправили на две недели в Ильменский заповедник, где находилась в то время одна из лабораторий нашего выдающегося учёного Тимофеева-Ресовского, известного большинству интеллигенции по роману Гранина «Зубр».

Преподавательница, с которой мы вместе оказались в этой лаборатории, была дочерью очень крупного учёного, чеха по национальности, академика, который погиб во время сталинских репрессий. Поэтому Тимофеев-Ресовский окружил нас вниманием и целые вечера проводил с нами, гуляя по лесу и всё время рассказывая что-либо: и о научных проблемах, и о своей жизни. Так вот он тоже считал, что в наше время в университетах недостаточно прививают студентам навыки самостоятельной работы с литературой, и рассказал, что, когда он был студентом, ему поручили сделать доклад по монографии итальянского учёного, написанной на итальянском языке, причём на подготовку был отведён один месяц, и ему пришлось за месяц выучить итальянский и прочесть монографию.

Летом в эту лабораторию приезжало много молодёжи, так что на берегу живописного озера рядом с деревянным зданием лаборатории возник палаточный лагерь, где мы с Татьяной Георгиевной Мирчинк также жили в двухместной палатке.

Почти ежедневно кто-либо из сотрудников проводил со всеми нами семинары, а когда приехал близкий друг Тимофеева-Ресовского профессор МГУ математик Ляпунов, увлечённый генетикой, он стал читать нам лекции по алгебраической логике, и позволю себе похвастаться, что я одна из всего лагеря смогла решать предложенные им задачи. Две недели пребывания в этой лаборатории и общения с Тимофеевым-Ресовским дали мне как будущему исследователю больше, чем предыдущие четыре года учёбы в МГУ. Кстати, Тимофеев-Ресовский прислал на моё распределение по окончании МГУ запрос с предложением приехать к нему работать, но я побоялась его принять, поскольку все его сотрудники работали с радиоактивными изотопами, а у меня с детства было сильное малокровие. Поэтому я согласилась отправиться работать в лабораторию морской микробиологии в биологическом институте АН СССР.

Одна из моих однокурсниц, которая также была и моей одноклассницей, обиделась на меня, когда я сказала, что у неё не было выдающихся способностей к математике. Она возразила мне, что справлялась со всеми школьными заданиями по этому предмету. Но дело в том, что объём школьных знаний рассчитан на обычных средних детей и не требует для своего усвоения выдающихся способностей. По моему мнению, даже получение медалей по окончании средней школы свидетельствует, главным образом, о том, что ученик добросовестно и прилежно изучил школьный курс и имеет хорошую память, но ни в коем случае не говорит о его неординарности и более высоких способностях по сравнению с другими школьниками со средним интеллектом, но менее честолюбивыми.

Даже олимпиады по отдельным предметам не всегда могут выявить неординарно одарённых молодых людей, поскольку для завоевания первых мест часто требуется лишь «натасканность» и некоторая «ловкость».

Я написала эту статью с целью, чтобы молодые люди могли сознательно выбирать вузы, в которых намерены учиться, не руководствуясь исключительно соображениями престижа университетского образования, чтобы потом они не чувствовали себя несчастными и не восклицали: «Нас же ничему не научили!»

Возможно, что для многих будет лучше поступить в те институты, которые дают конкретную профессию, чтобы потом получать удовлетворение от своей будущей деятельности и не испытывать комплекса неполноценности. Если же у молодого человека окажутся творческие способности, то их всегда можно реализовать в любой профессии и для этого необязательно окончить именно университет.

В заключение хочу посетовать на то, что мне большую часть моей научной жизни приходилось заниматься исследованием интересовавших меня явлений, так сказать, в свободное от моей штатной работы время. Как-то меня спросили, для чего я, собственно, этим занимаюсь, усложняя свою жизнь и наживая неприятности от ревнивого начальства. Может быть, я стремлюсь защитить докторскую диссертацию, спросил меня один достаточно крупный молодой учёный, что меня очень удивило.

Директор одного из научных институтов, в котором мне довелось работать, академик, как-то сказал мне: «Скажи спасибо, что тебе дают заниматься наукой!», а секретарь партийной организации этого института во время переаттестации научных сотрудников успокоил меня, что, хотя я после перенесённых операций являюсь инвалидом третьей группы, мне ничто не угрожает, поскольку я вхожу в двадцатку сотрудников, которых особенно ценит дирекция. В то же время, когда я работала в предыдущем институте, директор-
академик АН СССР оказал мне честь и прислал записку «Запрещаю Вам экспериментировать», тогда как мои эксперименты завершились описанием причин одного интересного явления. Так что моя любознательность вызывала разную реакцию у моего начальства и у моих знакомых так же, как и теперешнее бескорыстное занятие написанием статей в газету на старости лет.

Эмилия Болтянская