Александр ГОРОДНИЦКИЙ
Родился 20 марта 1933 года в Ленинграде. Геофизик, доктор геолого-минералогических наук, академик РАЕН, заслуженный деятель науки РФ. Его справедливо считают одним из основоположников жанра авторской песни. Первый лауреат Государственной премии имени Булата Окуджавы (1999). Председатель жюри ХХХХ Грушинского фестиваля.
РОДСТВО ПО СЛОВУ
Неторопливо истина простая
В реке времён нащупывает брод:
Родство по крови образует стаю,
Родство по слову – создаёт народ.
Не для того ли, смертных поражая
Непостижимой мудростью своей,
Бог Моисею передал скрижали,
Людей отъединяя от зверей?
А стае не нужны законы Бога, –
Она живёт заветам вопреки.
Здесь ценятся в сознании убогом
Лишь цепкий нюх да острые клыки.
Своим происхождением, не скрою,
Горжусь и я, родителей любя,
Но если слово разойдётся с кровью,
Я слово выбираю для себя.
И не отыщешь выхода иного,
Какие возраженья ни готовь, –
Родство по слову порождает слово,
Родство по крови – порождает кровь.
1999
ОДНОСЕЛЬЧАНИН ПУШКИНА
(песня)
Односельчанин Пушкина
По Царскому Селу,
Смотрю я на воздушную
Заснеженную мглу.
Там, звонкий и ершистый
Мальчишеский народ,
Пируют лицеисты,
Встречая Новый год.
Плывёт тепло от печки
Вдоль крашеной стены.
И всё ещё беспечны,
И всё ещё равны.
Здесь места нет заботе
О будущих делах,
Где будут те в почёте,
А эти – в кандалах.
Односельчанин Пушкина,
Встречаю Новый год.
Что в жизни нам отпущено,
Не скажешь наперёд.
В том веке Девятнадцатом,
В Семнадцатом году,
Никак не опознать тебе
Грядущую беду.
Ещё за зимней сказкою
Не жжёт тебя тоска,
И губы африканские –
Два алых лепестка.
Плывёт тепло от печки,
Где тлеет уголёк,
И путь до Чёрной речки
Пока ещё далёк.
21.09.2012
ОДА ИМПЕРИИ
А. Мирзаяну
Под крылом у империи ищут спасенья народы,
Опасаясь соседей своих постоянной угрозы.
Здесь татарин Державин читал Государыне оды
И писал Карамзин, зачиная российскую прозу.
Лишь в Великой империи место для малых народов,
Лишь в Великой стране открывается путь человеку.
Нам наглядный пример подаёт неслучайно природа,
Собирая притоки в одну полноводную реку.
На бескрайних полях от холодной Двины и до Дона
Может каждый дерзнувший талант проявить свой и норов.
Станет русским поэтом Жуковский, турчанкой рождённый,
Полководцем российским рождённый армянкой Суворов.
Мировая история будет вещать их устами,
На просторах имперских доступно им будет полмира, –
По отцу Нахимсон адмиралом Нахимовым станет,
Станет канцлером русским внук выкреста – бывший Шапиро.
За собою в полёт их орёл увлекает двуглавый,
К петербургским дворцам и полям, начинённым картечью,
А иначе вовек бы не знать им блистательной славы,
Прозябая уныло в аулах своих и местечках.
На просторах имперских любому отыщется место, –
Холмогорскому парню и гордому внуку Баграта,
И поэтому нету ей равных от оста до веста,
И поэтому ей не страшны никакие утраты.
Здесь потомок арапа величием кесарю равен,
Здесь не спросит никто, чей ты сын и откуда ты родом,
И народ, погибавший в глуши азиатских окраин,
Лишь в Великой империи станет Великим народом.
И на митингах шумных, собрав малочисленный кворум,
Жить начавшие врозь, позабывшие славные даты,
Не спешите назад расползаться по брошенным норам,
Не ломайте свой дом, возведённый отцами когда-то.
01.09.2012
Вероника СЕНЬКИНА
Родилась в Москве. Победитель Международного интернет-конкурса Всероссийского фестиваля авторской песни имени Валерия Грушина в номинации «Поэзия-2013». Автор книг «Север, клевер, фламенко» и «Край цвета».
ДОЧЕРИ
Я приду к тебе в девять, брошу пальто на стул,
и перчатки, и шарф, и шляпу свою, и сумку.
Не вникая в суть дела, сразу тебя спасу
мятным чаем, лукавым взглядом, дурацкой шуткой.
Буду врать тебе, как синоптики, что к утру
солнце вылезет из-за туч приумыто-свежим,
что я буду всегда с тобой и что не умру
никогда-никогда, какой бы февраль ни снежил.
Буду гладить тебя по спутанным волосам,
целовать тебя в бестолковые две макушки,
убеждать, что, по сути, алые паруса –
это просто литературные безделушки.
А в реальности – полотняней всё и грубей,
но устойчивей и прочнее, чем в детских сказках.
Ты поверь мне, я – о-очень стреляный воробей,
Несмеяна моя влюблённая, Златовласка…
* * *
Утро бестактно в окно стучится,
К жизни моей подбирает ключик,
Крестики-нолики… единицы…
Думаешь, вместе нам будет лучше?
Хочешь заставить меня поверить
В животворительность марта, мая?
Я не открою тебе америк,
Если скажу, что не понимаю
В этом ни чёрта, ни малой капли,
Мне – что весна, что зима – до фени.
Я – всесезонно – на те же грабли,
Я же упряма, как птица феникс…
Утро лучом раскалённой стали
Лижет подушку, злословит, злится.
Если будильник к виску приставить,
Может, получится застрелиться?..
* * *
Надоело и то и это: блёкло, пакостно, горько, зло.
Пляшут буковки альфабета, строчки корчатся на излом.
Мокнут кисти в стеклянной банке из-под черри и корнишо-
нов: художество спозаранку – больше худо, чем хорошо.
Депресуха проникновенна, пробирающа до костей,
охмурила мой город энный, окурила мою постель.
И ментол мне теперь не мятен, не кофеен мне кофеин.
Жизнь с какой-то нелепой стати – раз и… вышла из колеи.
И не съездить ей по затылку, и не сунуть ей пряник в рот.
Остаётся тянуть волынку, остро чувствуя фальшь нутром,
И носочки вязать исправно из распущенных тёплых кофт,
И глядеть, как в бою неравном побеждает клубочки кот.