Цикл „Кинопоэзия “ на канале „Культура“
У стихов на телеэкране трудная судьба. Выходят документальные фильмы и даже сериалы о трагической судьбе русских поэтов, замечательные строки которых в советское время боялись не то что напечатать, но даже произнести вслух, однако и теперь их как будто нет – классика не звучит. «ЛГ» писала о цикле «Послушайте» («Культура»), где великую поэзию исполняли народные артисты России Антонина Кузнецова, Рафаэль Клейнер и другие признанные мастера «Звучащего слова». Но постоянной прописки ПОЭЗИЯ на федеральных каналах не имеет – стихи вспоминают к юбилеям, скорбным датам, как будто достают реликвии из сундука. Потому любая попытка вернуть стихи на экран, вдохнуть в них жизнь, воспринимается с благодарностью и восхищением.
Инициатором цикла «Кинопоэзия» стал актёр МХТ Анатолий Белый. И цель им продекларирована благородная. Привлечь внимание к книге: юный зритель увидит маленькое кино, в котором прозвучит классическое стихотворение в исполнении какого-нибудь известного артиста, и, может быть, он оторвётся от гаджетов и захочет открыть книгу поэта, погрузиться в неё.
В первых выпусках – Пушкин, Ахматова, Цветаева, Маяковский, Есенин, Пастернак, Самойлов, Левитанский, Шпаликов… – очень разные поэты; исполнители, режиссёры фильмов, их трактовки стихов тоже очень разные, иногда вызывающие восхищение, иногда недоумение и даже оторопь, но благодарность за обращение к стихам побеждает.
Прежде чем перейти к собственно киностихам, немного об истории, огромном опыте и сложившихся традициях исполнения классических произведений. В советское время родился жанр эстрадного искусства, который был сродни музыкальным, исполнительским, только инструментом был не рояль или виолончель, а сам артист, его голос и пластика – жанр художественного чтения. Были великие мастера, которых ценили и любили не меньше, чем Ойстраха или Софроницкого, – Владимир Яхонтов и Дмитрий Журавлёв. В 60-х собирали огромные залы не только модные молодые поэты, но и исполнители классической поэзии. Растворяясь в стихотворении, великие артисты представляли его публике, как бриллиант, созданный когда-то гением и засверкавший всеми своими гранями, и оживший благодаря артисту. Записи Яхонтова, сделанные 80 лет назад (!), и сейчас производят огромное впечатление... Но вернёмся к нашей кинопоэзии.
Мне очень понравился выпуск, посвящённый стихотворению Давида Самойлова «Перебирая наши даты…». Здесь всё дело в исполнителе – согласился сняться Станислав Любшин. И он замечательно прочитал, а к явлению артиста такого масштаба хорошо подвели документальные кадры войны и отрывки из писем погибших солдат.
Интересен и неожидан был фильм по стихотворению Юрия Левитанского. Именно фильм: современные поисковики идут по снежному лесу с металлоискателями, ищут и находят какие-то артефакты войны, и рядом один из них как будто обнаруживает тело юного солдата 41-го года. Он оживает, встаёт, и два юноши – той поры и нынешней – смотрят друг на друга… а за кадром звучат стихи:
Ну что с того, что я там был.
Я был давно, я всё забыл...
Фантасмагория, условность, не может быть? Однако ощущения неправды нет, без всякого парадно-патриотического нажима со стихами до участников фильма и, надеюсь, до зрителя доходит память о трагедии войны и преодолении её ужаса.
Стихотворение Анны Ахматовой «Он любил три вещи на свете...», которое на два голоса исполнили в кадре Игорь Хрипунов и Мария Карпова, решено как этюд в театральном училище. Изящно, органично... Но вряд ли эта ахматовская миниатюра 1910 года достойна первоочередного киновоплощения. Мне кажется, знакомство с великим поэтом нужно начинать с его признанных шедевров.
А вот классическая пастернаковская «Земля», которую прочитала, точнее, пробормотала Мария Миронова, воплощена чересчур философски-тоскливо. Борис Леонидович это стихотворение гудел (так современники характеризовали его манеру чтения) совсем не так уныло и безысходно. Его поэзия – это всегда жизнь, стремление к свету. И «Земля» не про какую-то неизбывную тоску, а про её преодоление, про свет, про весну, «чтоб тайная струя страданья согрела холод бытия». Однако несогласие со слишком мрачной трактовкой «Земли», а также стихотворения Марины Цветаевой «В огромном городе моём ночь» (Агния Кузнецова) не отменяет уважительного отношения к их интерпретации.
Бурную реакцию вызвало исполнение хрестоматийного пушкинского «19 октября». Начиналось оно интересно. На уплывающем вверх белом эскалаторе, как будто неумолимо возносящемся к бессмертию, стих читает Алексей Кортнев. Грамотно блюдя ритм, строку, неся мысль, но… Артист вместе с режиссёром клипа совершил, на мой взгляд, большую ошибку, перепутав себя с Пушкиным. То есть, конечно, он не изображал Пушкина, но так получилось, что присвоил себе его биографию, чуть изменяя обстоятельства жизни гения под себя: типа у нас тоже был свой лицей (в кадре появляется соученики артиста), у нас тоже много хороших друзей (участники группы «Несчастный случай» и другие музыканты), мы тоже что-то сочиняем (много фото лидера группы), есть у нас и свой Кюхельбекер (всплывает фото Валдиса Пельша), есть и свои потери (ушедшие рокеры) – в общем, всё то же самое. «Как ныне я, затворник ваш опальный…» – грустит, возносясь, Алексей Кортнев. Позвольте, какая опала, какой затворник? А «Евгения Онегина» тоже этот лысый, небритый дядька написал? – подумает тинейджер, включивший телевизор. Этот опыт хорош тем, что он показал ещё раз: приближая гения к себе, вставая на его место, перебарщивая с прямолинейной иллюстративностью, создатель рискует соскользнуть в пошлость.
В исполнении стихотворения Маяковского «Скрипка и немножко нервно» (Анатолий Белый) также мешала очевидная иллюстративность. Артист произносит слово «скрипка», и звучит скрипка, «барабан» – барабан. Иногда не нужно ничего придумывать. Просто прочитать стих без всяких вспомогательных ухищрений. Есть такие стихи, которые не надо чем-то украшать. Как, например, «Я вас любил». Нужно только создать им достойный фон.
Изумил пушкинский «Храни меня, мой талисман». Тут полнокровный, хоть и шестиминутный, но художественный фильм о Первой мировой войне. Русский лётчик (Сергей Безруков) перед полётом пишет прощальное письмо жене, куда вкладывает обручальное кольцо. И звучат стихи:
…В тревоге пламенного боя
Храни меня, мой талисман.
Он погибает, совершив таран на своём аэроплане. При чём здесь пушкинский стих, прочитанный Безруковым, кстати, хорошо? Непонятно, но я в него вслушивался, чтобы понять, был озадачен и заинтригован, чего, может быть, и добивались создатели фильма.
Перед создателями цикла, дай Бог ему продолжения, такое поле счастливой работы, у нас столько великих стихов, достойных экранизации, что участникам надо завидовать и желать удачи. Хорошо бы всем нашим звёздам (актёрам и режиссёрам) поучаствовать в этом поэтическом киносоревновании – и им полезно, и нам интересно увидеть, кто из них что значит «на фоне Пушкина».