14 июля французы отметили День взятия Бастилии, а граждане Южной Осетии – День миротворца. Тридцать лет назад, 14 июля 1992 года, в зону грузино-осетинского конфликта были введены смешанные силы (три мотострелковых батальона от России, Грузии и Южной Осетии) по поддержанию мира, которые должны были гарантировать безопасность для жителей региона. Однако через 16 лет, в ночь с 7 на 8 августа 2008 года, Грузия вопреки договорённостям подвергла столицу Южной Осетии Цхинвал массированному артобстрелу. Началась российская операция по принуждению к миру, продлившаяся менее пяти дней. О её завершении вспоминает военный корреспондент, участвовавший в обмене пленными.
Август 2008 года в Цхинвале выдался жарким. Да ещё пожары после артобстрелов. Когда грузин прогнали, мне в Южной Осетии делать было уже нечего, и вдруг…
– Полетишь со мной пленных менять? – спросил полковник Павел Препелица (в ту пору – заместитель командующего войсками Северо-Кавказского военного округа). – Фотоаппарат возьми, но снимай втихаря и не признавайся, что ты журналист! Мы с грузинами и французами договорились, что прессы не будет.
– А французы тут при чём? – удивляюсь.
– Обменивать людей будем под наблюдением посла Франции в Грузии, да ещё с участием сотрудников швейцарского «Красного Креста». Иди на вертолётную площадку. Туда уже и пленных подвезли.
На небольшом плато, возвышающемся над палаточным лагерем Цхинвальского гарнизона российских войск, томились на жаре два Ми-8. Возле одного из них под согнувшимися и раскалёнными от августовской жары лопастями прохаживался мощный мужик с золотой звездой на широкой груди.
– Майор Сергей Палагин, командир звена, – представился он.
Я признался, что работаю в военной газете, но это на сегодня – секрет. Он кивнул.
Пленные грузины сидели на склоне плато. Их было полтора десятка. Большинству – около сорока. Подполковник Эдуард Русилевич с кипой листов в руках поднял пленных и построил для переклички. Выглядели они неплохо. Почти у всех лица целы. Значит, били их мало. Некоторые не в военной форме, а в гражданке.
– Они, когда поняли, что проиграли, стали от всех военных атрибутов избавляться. Но местные их вычисляли и сдавали нам, – объяснил мне Русилевич.
После сверки бумаг с «головами» пленным разрешили сесть. Они опять угнездились на склоне плато и тихо переговаривались, не поднимая лиц. Время шло, а погрузку на борта вертолётов всё не объявляли. Наконец появился полковник Препелица:
– Слушайте внимательно! Правительство вашей страны во главе с Саакашвили отменило наши прежние договорённости. Российская сторона готова была поменять пленных без всяких условий. Тем более что наших в плену – всего ничего. Но ваше правительство не хочет, чтобы вы вернулись домой. Вот так… Русилевич, вызывай автобус и вези их обратно в комендатуру!
Грузины загудели. Послышались ругательства в адрес тбилисского начальства и лично Саакашвили. На плато поднялся Андрей Бобрун – начальник пресс-службы военного округа – в промокшей от пота куртке. Препелица отвёл его в сторону.
– Значит так, Андрей. Беги к своему шефу, к Игорю Конашенкову, собирайте весь журналистский пул и расскажите, что произошло. Так, мол, и так: грузины сорвали договорённости и выставили неприемлемые условия, которые ранее даже не упоминались и не обсуждались.
– А ты, – Препелица повернулся к Русилевичу, – загружай их в пазик и вези в комендатуру. Там раздай всем мобильные телефоны, которые у них конфисковали. Если их мобильники не найдутся, дай любые другие. Но только для связи с родственниками. Пусть те поднимают шум в прессе. Дескать, из-за дурацких требований начальства нас домой не отпускают. Понял? На другие темы разговаривать не давай!
Внизу у плато заурчал приехавший за пленными пазик. Грузин опять построили и скомандовали паковаться в автобус. Они потянулись вниз, понурив головы. А навстречу им, пыхтя, стал подниматься грузный дядька в генеральской полевой форме.
– Ну что, сорвалось? – утирая разгорячённое лицо, спросил у Препелицы. – Вот засранцы, – вздохнул и, повернувшись ко мне, протянул руку: – Борисов, комендант этого района. Я с вами полечу, гляну, что там да как в Игоети.
– А это далеко? – спрашиваю.
– Километров 40 от Тбилиси. Я там вчера постригся.
– А как же вы туда попали? – удивился я.
– Обыкновенно. На своём уазике.
– Без охраны, без танков и БМП?
– А зачем? Полиция местная на обочинах в струнку стояла, ещё и козыряла мне. А парикмахер только попросил: если в город войдёте, постарайтесь стёкла не бить, а Мишу-дурачка забирайте. Так когда вылет?
Препелица ввёл его в курс дела и предложил нам пойти кваску попить. Но я на квас уже смотреть не мог. Кто-то из владикавказских бизнесменов решил поддержать родную армию прохладительными напитками и бесплатно пригнал в Цхинвал целую фуру «Русского кваса». В двухлитровых бутылках. Пока они находились в рефрижераторе, всё было хорошо. Но розданный по ротам, взводам и палаткам, квас быстро согрелся. Холодильников-то нет. На каком-то этапе открывание бутылки приводило если не к взрыву, то к выбросу шипящего фонтана. Более того, некоторые бойцы, подражая пилотам-победителям «Формулы-1» с их традиционным обливанием шампанским, нечто подобное начали делать и с квасом.
…Я сидел на краю плато. Вертолётчики попрятались в тень под свои машины. Внизу полевой лагерь шевелился, как большой муравейник. Обустройство быта продолжалось. Поэтому я не удивился, когда через плато прошёл солдат с двумя брёвнами на плечах. В какой-то момент с моего ракурса получился крест Андрея Первозванного. «Мы из-за грузино-осетинских разборок свой крест несём или чужой?» – сквозь дрёму подумалось мне. Разбудило урчание пазика и гомон офицеров. «Второе пришествие» пленных для обмена. Опять перекличка, уточнение полётных листов…
– Такой шум в прессе подняли! – рассказывал мне Андрей Бобрун. – Информагентства, радио, ТВ… Посольство Франции, видно, из Парижа от Саркози фитилей получило. Ему ж хочется прославиться миротворцем. Плюс родственники в Грузии волну подняли. В общем, в Тбилиси пожалели, что сорвали обмен. Теперь сами попросили ускорить встречу, без всяких условий.
Спустя время оба вертолёта с пленниками и с нами (Препелица, Борисов и я) поплыли над садами и огородами щедрой августовской Грузии. Но плыли недолго, до населённого пункта Игоети от Цхинвала лёту было минут двадцать.
Вертолёт присел на лужайке. Под деревьями в тени – небольшие окопы с нашими солдатами. Нас уже ждали. Несколько чёрных и белых представительских автомобилей и карета скорой помощи. На обочине шоссе стоял стол с аккуратно разложенными документами. Вокруг стола суетился мелкий, субтильный седой дядечка в светло-сером костюме. Посол Франции, как потом оказалось.
На его фоне три рослые девицы из Красного Креста смотрелись как центровые из баскетбольной команды. Представитель Грузии – маленький, лысый, раскормленный, с пузом – замминистра обороны Грузии. Началась рутина сверки людей и фамилий. Это было скучновато. Пока не выкатили на каталке из кареты скорой помощи нашего лётчика. Девицы в жилетах с эмблемой Красного Креста поддерживали стойки с капельницами.
Лётчика сбили украинские офицеры ПВО, то ли добровольно и «за идею», то ли за деньги (но скорее и то и другое) помогавшие грузинам бороться с нашей авиацией. Лётчик еле живой приземлился на грузинской стороне. Он был седой и выглядел лет на 55, хотя на самом деле ему около 40. Война, а тем более тяжёлое ранение, никого не молодит.
Были ещё двое наших солдат с распухшими лицами. Следы побоев приобрели уже лиловый цвет с жёлтой окантовкой.
– Сильно били? – спросил я у них.
– Ох! – вздохнул один. – П…ли, как в кино, на фарш. Курить дадите? Мы пайку (продовольствие) везли на ЗИЛе и от колонны отстали. А тут выходит на обочину офицер и рукой машет. Мы тормознули. Думали, свой. Тем более по-русски говорил. Ну и привет, приехали. Стволом в морду и шагай! Держали вот для обмена.
Толстый замминистра обороны из Тбилиси засёк, что я незаметно фотографирую процедуру обмена, и подошёл ругаться.
– Прекратите съёмку! Мы договаривались менять без фиксации.
Я кивнул, хотя жаль было упускать из кадра посла Франции. Маленький, шустрый, он чувствовал себя здесь хозяином. Махал руками, указующе тыкал пальцами, что-то тараторил переводчику…
Слава богу, процедура длилась не очень долго, но как только мы вернулись домой, то есть приземлились на плато у лагеря, там нас уже ждал Русилевич с тревожным лицом.
– Что случилось? – запереживал Препелица.
– Да тут, Пал Петрович, ещё пленных грузин привели.
– Знаешь что… Менять-то не на кого. Скажи коменданту: пусть отвезёт их на линию соприкосновения, даст по пинку в задницу, и пусть летят на этом ускорении к себе в Сакартвело.
– Понял, – улыбнулся Русилевич. – Фу! Как гора с плеч…
Сергей Тютюнник