Сигарева знают те, кто интересуется современной, так называемой «новой» драмой, и те, кто следит за тем, что происходит в российском кинематографе.
Окончив в Екатеринбурге семинар драматургии небезызвестного Николая Коляды, Сигарев переехал в Москву и начал творить – не только на бумаге, но и на экране (фильмы «Волчок» и «Жить» даже удостоились обсуждения в «Закрытом показе» А. Гордона).
Лауреат многочисленных премий, обласканный фестивальным жюри и критиками, режиссёр Сигарев снимает авторское кино по своим пьесам. Так, к примеру, на недавно прошедшем «Кинотавре» его фильм «Страна Оз» был награждён за лучший сценарий.
Итак, дебют. Стоит подчеркнуть – театральный дебют именно на московской сцене, поскольку ранее автор уже пробовал свои режиссёрские силы в Екатеринбургском театре кукол, где перекладывал на сценический язык свою пьесу «Чёрное молоко». Правда, отсчёт своих театральных постановок Сигарев решительно хочет вести именно с «Вия».
Сигарев выбрал мощную основу – написал по мотивам гоголевской повести свою версию. Для драматурга не впервой было осваивать чужой классический текст – ранее в списке его произведений значатся «Пышка» по Мопассану, «Каренин» по Толстому и «Метель» по Пушкину.
«Новодрамовцы» вообще почему-то любят обращаться к этому гоголевскому тексту – чего только стоит «Панночка» Нины Чусовой, её «Вий», поставленный более 10 лет назад в филиале Театра им. Пушкина, в жанре пародийно-комедийного триллера. Правда, Сигарев, в отличие от своей предшественницы, рассказал историю, не скатываясь в фарс, а, наоборот, углубляясь в психологизм и мистическо-символические игры, которых порой – через край.
В пространстве «Табакерки» есть определённая специфика существования, но Сигарев умело использовал все недостатки, превратив их в достоинства, – режиссёрский инструментарий, нацеленный на точную передачу атмосферы.
Стены, обитые жестяными пластинами, по бокам их располагаются клети с мёртвыми петухами и курами, стол, по которому выезжает гроб, несколько стульев – вот, собственно, и всё, что видит зритель (сценограф – Николай Симонов). Мрачно; кажется, будто бы сыро. И стены давят, давят на несчастного героя, загоняя его в угол, вернее, в клетку (она же кибитка и метафорическое внутреннее состояние героя – тюрьма).
Но так ли несчастен и безвинен герой Хома Брут в исполнении Андрея Фомина (для которого и писалась роль)? Сигарев интерпретирует концепцию образа героя, и оказывается, что, по его версии, Хома – не случайная жертва, а преступник, и ждёт его суровое, но справедливое наказание: и яйцами закидают, и изобьют, и, в конечном итоге, умертвят.
Панночка в исполнении Яны Трояновой – девушка, погибшая по вине бурсаков, которую волей-неволей становится даже жалко. Хотя и страшна она, покойница, конечно. Невидящая, смиренная, чуть ли не кроткая. Совсем неожиданный образ для этой актрисы. От бесцветного её голоса, от вытянутых вперёд, ищущих Хому рук жутко становится до мурашек.
Вообще партитуру спектакля создаёт именно контрастная игра «убивца» Хомы и Панночки. Конечно, есть ещё прекрасная актриса Роза Хайруллина, исполняющая роль отца-сотника, которой по плечу не только вневозрастные, но и внегендерные роли, есть бурсаки – решительный Явтух (Дмитрий Бродецкий) и менее запоминающиеся Дорош (Евгений Миллер) и Спирид (Алексей Усольцев). И конфликт…
«Вий» получился спектаклем о покаянии и возмездии, недаром автор так усердно заставляет зрителя осознать это посредством символов. Петух в этом спектакле – эдакий ключ к разгадке сценического ребуса. Начинается всё с афиши, затем во дворе театра зрителей встречает настоящий живой петух, сидящий в клетке. И продолжается на протяжении всего спектакля – прямые реплики персонажей о том, что если «петух и курица издохнут вместе – к покойнику», постоянные отсылки к славянской мифологии, где именно с этой птицей связывают символику воскрешения из мёртвых и раскаяния… На мой взгляд, автор переиграл с символикой до отвращения – сырые яйца, неоднократно разбивающиеся, дохлые петухи, демоны с петушиными головами – слишком нарочитое педалирование.
Есть откровенные драматургические провисания, когда наращивание динамичного сюжета прекращается, – и зрительская скука прорывается наружу. Всё-таки два часа без антракта – непростое испытание в тесном пространстве.
Очень ждут зрители Вия – ждут особых режиссёрских решений, спецэффектов, новизны. Какой же он будет, какой? Но жанровое определение спектакля само подсказывает приём: вместо Вия герою предложено зеркало, чтобы взглянуть на самого страшного судью – себя и собственную совесть...
Большого разочарования всё же не случилось, но и ожидания чуда не оправдались. Дебют состоялся, героя наказали – и вот уже христианским крестом забивают проход в царство мёртвых, а актёры выходят на поклоны…
Сигарев, конечно, продолжит свои эксперименты по совести, наверняка продолжит. Поговаривают, что следующая постановка будет на сцене «Гоголь-центра». Возможно, что действительно так и пойдёт: от Гоголя к «Гоголю».
Екатерина ПИСАРЕВА