Они всегда отличают выступления выдающегося музыканта современности Михаила Плетнёва. Но имеют прямое отношение и к только что вышедшей в издательстве «Композитор» книге профессора Московской консерватории Людмилы Кокоревой «Искусство высокой цели. Михаил Плетнёв». Людмила Михайловна из тех немногих слушателей, что не пропустили ни одного концерта пианиста и дирижёра. И потому её суждениям (уже ясно было и по первой книге) можно вполне доверять. Меня взволновало посвящение – Ольге Дмитриевне Плетнёвой. Как умно, справедливо и заслуженно! Ольга Дмитриевна, как и Василий Павлович Плетнёв, конечно же, как никто понимали своего сына. Они главные вдохновители и критики его творчества. С малых лет, о которых замечательно рассказывает автор. Рояль – инструмент Ольги Дмитриевны. Она – обаятельная и широкая русская натура. Мне нравилось, как Ольга Дмитриевна смеётся – открыто, заразительно, так могут смеяться только настоящие и очень приличные люди. Вспоминаю, с каким удовольствием мы хохотали и по телефону, и при встречах. Поводов было предостаточно. Миниатюрная, хрупкая, она обладала сильным характером, без иллюзий относилась к жизни и людям и умела сражаться. Когда прихожу в Большой зал консерватории на концерты Михаила Васильевича, с грустью смотрю на два крайних места у центрального прохода в шестом ряду – их много лет занимали Ольга Дмитриевна и ближайший друг семьи Элеонора Петровна Микоян. Ольге Дмитриевне, и это очень точно замечено автором книги, удалось невероятное – воспитать свободного человека. Редчайшее явление в любом обществе. Плетнёв счастливо миновал дураков. И делал в жизни всё так, как считал нужным.
Кокорева обстоятельно и деликатно исследует творчество пианиста, не забывая рассказывать, что происходило с ним в отсутствие рояля. Что бы ни происходило, всегда присутствовала тайна «звука, закутанного в тишину», по словам Нейгауза. Знаменитые piano и pianissimo Плетнёва возникали не случайно, его размышления, его поиски чрезвычайно интересны Людмиле Михайловне, и, что редко случается с авторами книг, ей важны и мнения людей, окружавших Плетнёва в разные годы. Очень интересны фрагменты интервью автора с педагогами Плетнёва – Кирой Александровной Шашкиной и Евгением Михайловичем Тимакиным. Впервые читаю, что Кира Александровна не только «раскрепостила» руки будущей знаменитости, но и всячески поощряла его занятия композицией. Плетнёв высоко ценит Тимакина, способствовал выходу в свет его книги и гордится тем, что «Тимакин учился у Игумнова, тот, в свою очередь, – у Зилоти, который был учеником Листа. Лист учился у Карла Черни, а Черни – у Бетховена». Такая поразительная связь! В книге много любопытных деталей, связанных с другими наставниками пианиста – профессорами консерватории Яковом Владимировичем Флиером и Львом Власенко; о работе и встречах с Плетнёвым рассказывают его друзья, однокурсники, пианисты, выступавшие с его оркестром, журналисты. Портрет получается необычным и весьма любопытным. На это, наверное, автор книги и рассчитывала.
Людмила Кокорева анализирует не только все выступления пианиста, но и все его сочинения, что делает книгу уникальной. Профессиональный взгляд на поиски талантливейшего музыканта, по-моему, объективен и симпатичен искренним желанием автора «дойти до сути». У неё это получается. В книге дана дискография Михаила Плетнёва.
Одну из глав автор начинает напоминанием, что «в искусстве существует некий таинственный закон «парности»: Пушкин–Лермонтов, Бах–Гендель, Шопен–Лист, Козловский–Лемешев и т.д.». Так, по мнению Кокоревой, в исполнительском искусстве воспринимаются Михаил Плетнёв и Григорий Соколов. Соколов воплощает романтический взгляд и представляет дионисийские начала, а Плетнёв – аполлонического склада. Что-то в этом предположении разумное есть. Но мне кажется, что они сами над этим не задумываются и легко меняют позиции. Главное – оба неповторимы и исключительно талантливы!
Не понравилось то, что в ряду выдающихся исполнителей, с которыми работал Плетнёв-дирижёр, называется имя совсем неинтересного пианиста. Досадно. Он ведь может поверить, что это действительно так. А кроме того, Тамару Грум-Гржимайло, много и интересно писавшую о музыке и о Плетнёве, правильнее всё-таки считать не журналисткой, а музыкальным критиком и писательницей.
Людмила Кокорева, знающая пианиста со студенческой поры, читавшая ему курс по зарубежной музыке, написала весьма серьёзное исследование, уникальное, без которого не обойтись не только историкам музыки, но и обычному читателю, хотя бы раз в жизни слышавшему Михаила Плетнёва. ′