Леонид Соколов
Родился в 1953 году в Уфе, писатель-юморист, член Союза писателей РФ и РБ, заслуженный работник культуры РБ. Автор десяти юмористических сборников. Печатался во многих центральных изданиях и за рубежом – в Болгарии, Германии, Канаде и в других странах. Лауреат конкурса «Золотой телёнок», «Клуба 12 стульев» «ЛГ» за 2017 г., лауреат Международного конкурса Национальной литературной премии «Золотое перо Руси» в 2016, 2019 гг. и других.
Обмен любезностями
В подъезде многоэтажки в ожидании лифта повстречались два соседа. Один, который проживает сверху и всё время что-то пилит, другой – тот, что снизу и денно и нощно долбит молотком. Оба едва сдерживают свои эмоции, но молчат из последних сил. Первым начинает диалог тот, что снизу:
– По вашим глазам видно, что вы хотели мне что-то сказать?!
– И что, по-вашему, я хотел сказать?! – задаёт вопрос сосед, и глаза его становятся такими, какие бывают разве что у быка при виде красной тряпки.
– Вы сами прекрасно знаете что! – отвечает другой, волком взирая на конкурента…
– Ничего я не знаю и знать не хочу, а вот вы точно хотите меня обозвать нехорошим словечком…
– Это каким же?! Может быть, вы его назовёте?!
– Нет уж, лучше я промолчу…
– Так вы боитесь его произнести?!
– А с чего это вы взяли, что оно нехорошее, может быть, я, наоборот, хотел пожелать вам здоровья, которое у вас заметно пошатнулось…
– Если оно и пошатнулось, то в этом всецело ваша заслуга! Пилите там целыми сутками непонятно что… Запилили уже всех…
– А вы своим молотком задолбали вконец. Ни днём ни ночью покоя нет… Я не хочу даже разговаривать с таким…
– Каким именно?! Что же вы не договариваете?!
– Вы и так знаете, какой вы есть. Все в доме знают, а вы не знаете… Спросите любого, и он вам скажет…
– Это про вас все говорят, что вы…
– Ну это уже оскорбление…
– А что я такого сказал?!
– Вы хотели сказать, что я…
– Но я же этого не сказал, а вот вы обо мне подумали, что я…
– Ничего я не подумал, это вы сами так про себя подумали…
Но тут подошёл лифт.
– Вы ещё ответите за свои слова!
– Вы тоже…
На том и расстались. А минут через десять сверху забасила пила, а снизу послышался стук молотка…
Холостяк
Кузькин дрых на стареньком диване, как вдруг в уши просочилось:
– Ну долго ты ещё будешь валяться, завтрак давно готов! Сколько можно ждать?!
Егор Семёнович скинул с себя остатки сна, как скидывают с крыши тяжёлый весенний снег, нащупал ногами тапочки и зашмыгал на кухню, где обнаружил вместо завтрака пустую алюминиевую кастрюлю да пару засохших тараканов. А протяжный, как сирена, женский голос продолжал зазывать на завтрак. Доносился он откуда-то сверху.
– Так ты идёшь или не идёшь?!
– Да пошли вы все! – в сердцах гаркнул Кузькин. – И что за дом такой, никакого покоя нет!
– Сам ты пошёл! – тут же откликнулся всё тот же, неизвестно кому принадлежащий голос.
Но Егор Семёнович не стал продолжать диалог и вернулся к дивану, досматривать неожиданно прерванный сон. Но, похоже, смотреть уже было нечего… Кузькин переваливался с боку на бок, заставляя диван издавать жалобные скрипы, но тут услышал:
– Ты почему свет не выключаешь, мы и так уже в этом месяце нажгли на 900 рубликов?!
– Больше не буду! – инстинктивно выпалил Егор Семёнович, вскакивая с тёплого местечка.
– Сто раз уже обещал!
– Сказал не буду – значит не буду!
– А кто это говорит?!
– А кто спрашивает?! Вот сами и платите. У меня квитанция всего на 400 рублей!
– Ну и молодец!
Кузькину стало приятно за такую вот, невесть от кого исходящую похвалу.
Вконец распрощавшись со сном, он бродил по комнате без всякой цели и делал нечто похожее на физзарядку, подкидывая вверх худые плечи и вращая головой на тощей шее. Как вдруг услышал:
– Опять напился, сил моих никаких нету! А где зарплата, ты куда, негодяй, девал зарплату?! Завтра же подаю на развод!.. Ну чего молчишь?!
– За что?! – выкрикнула за Кузькина сама душа!
– Ах, за что?! Ты ещё спрашиваешь за что! Совести у тебя, Николаша, никогда не было и не будет!
– Какой ещё Николаша! Сама ты Николаша…
–А ты кто?! – послышалось снизу.
– Конь в пальто! Вот я кто! – изрёк Кузькин и, вдохнув всей своей тощей грудью спёртый комнатный воздух, ощутил вдруг необыкновенное чувство свободы, то самое чувство, которое бывает разве что у холостяков!
Разговор по телефону
Иногда Варвара Петровна, уставшая от бесконечных хлопот, начинает страшно ворчать на супруга и требует немедленно сходить, сгонять, сбегать в магазин и купить чего-нибудь съестного.
Иван Кузьмич делает это с большой неохотой, фыркает, как конь, но тем не менее получает в зубы авоську и даже некоторую сумму денег и нехотя плетётся куда-нибудь и как-нибудь. При этом голова его мучительно рассуждает над тем, что же такое купить.
Он привык, что данный вопрос полностью в компетенции супруги, поэтому чувствует себя в магазине как пигмей или же папуас на выступлении симфонического оркестра. Долго бродит от одного прилавка к другому, потом достаёт из кармана мобильник:
– Варь, а Варь! Какую колбасу купить, а?!
– На своё усмотрение! – ворчит жена.
– Я не знаю!
– Ну чего там знать, бери какая нравится!
Пышкин пристально разглядывает колбасу, чешет голову, опять набирает номер:
– А может, лучше сосиски купить?
– Я думала, ты уже домой идёшь!..
Бросает трубку.
Минут через пять новый звонок:
– Какие сосиски лучше?! Там их двадцать видов…
– О господи, горе ты моё! Возьми молочные, в конце концов, только гостовские…
– Алло… таких нет…
– Слушай, ты мне уже надоел. Тогда купи колбасу…
– Алло, алло… Чего трубку бросила?!
Снова набирает номер. Долго никто не отвечает.
Наконец слышит голос сына:
– Мама просила передать, чтобы ты ничего не покупал: она уже всё купила сама. И ещё сказала, чтобы ты быстрее шёл домой мыть полы…
Сказка про Колобка
Жил-был старик со старухою. Хотя как-то неуважительно так говорить о пожилых людях. Что значит – старик, тем более – старуха. У них ведь имена имеются, например Иван Кузьмич и Матрёна Васильевна. Это другое дело. Не совсем также понятно, почему Иван Кузьмич довёл семью до такого состояния, что есть стало нечего, да ещё попросил испечь колобок. Почему сам не пошёл в сельмаг с целью купить муки, а заставил супругу скрести по коробу и мести по сусеку?! И Матрёна Васильевна, дабы избежать очередного семейного скандала, вынуждена была выполнить просьбу, хотя самой не очень и здоровилось. Испекла она данное кулинарное изделие и поместила его на окошко с целью охлаждения. А покуда Колобок остывал, у Матрёны Васильевны, наоборот, жар начался, плюс к тому сильный кашель. Конечно, терпеть этого Колобок не стал, от греха подальше скатился с окна на лавку, с лавки на пол и покатился в неизвестность…
Катится, катится да песенку поёт. А навстречу ему заяц. Наглый такой, ни здравствуй, ни прощай, сразу съесть его захотел. Колобок в ответ лишь чихнул пару раз и, как говорится, дал по газам. А навстречу ему волк, тоже на халяву полакомиться решил. Но, когда тот кашлять начал, возмутился, пнул со всей силой, как футбольный мяч, и угодил прямо в пасть медведя, правда, закрытую, иначе бы Колобок ему все зубы повышибал. А так косолапый отделался лёгким испугом, не понимая, что же такое произошло. А когда увидел, что причиной всему Колобок, малость деформированный от такого удара, пришёл в ярость, схватил его лапами и готов был превратить Колобка в лепёшку, но, учуяв сладкий запах теста, решил поступить с ним так же, как поступили бы все остальные, другими словами – сожрать. Но в самый тревожный и ужасный для жизни Колобка момент последний принялся остервенело кашлять и чихать, отчего голодный медведь взревел на весь лес и швырнул данное произведение кулинарного искусства в сторону леса. Как вы уже догадались, угодил он в лису, которая весьма обрадовалась упавшему с неба подарку. Но несмотря на опасность, Колобок вёл себя достойно и даже нагло заявил лисице, что, мол, «чихать я на тебя хотел». И, действительно, стал очень громко это делать. Но всё равно лисица его проглотила. А зря. Потому что теперь все – и заяц, и медведь, и лиса – оказались в одной лесной больнице на карантине, проклиная тот день, когда повстречали на своём пути Колобка.
Такса
Минтаев – мастер на все руки, хотя рук не больше, чем у всех. Только у него своя такса. Надо розетку починить – гони три стольника. Проводку заменить – ещё столько же, выключатель наладить – пятьсот...
Дома расценки несколько уменьшаются.
Скажем, подходит к Минтаеву законная супруга и глазами косит. Не потому, что косая, а надо полагать, что недовольная.
– А между прочим, – говорит, – у нас лампочка перегорела...
– Стольник! – ворчит Минтаев.
– И дверь перекосилась.
– Два стольника!..
– И стекло выбито...
– Два стольника!
– Бессовестный, хапуга! – возмущается жена.
– Не хочешь – другого вызывай, посмотрим, сколько тот слупит!
Жена что-то кудахчет, достаёт сто рублей.
– На, подавись!
Минтаев относится к ворчанию совершенно спокойно. Кладёт деньги в карман, куда-то сматывается. За ним скрипуче закрывается дверь.
Появляется уже под вечер.
– Марья! Готовь на стол: первое, второе, третье!
–Первое – двести пятьдесят, второе – триста, третье – четыреста!
– Это грабёж!
– Не хочешь – иди в ресторан, посмотрим, сколько там с тебя сдерут...